В 1912 году Болгария обратилась в Первое русское товарищество воздухоплавания (на завод Щетинина) с просьбой сформировать добровольческий отряд для отправки на театр военных действий в Турцию. С поразительной быстротой были приготовлены на заводе четыре самолета «фарман», запасные части, полевая мастерская, палатки, походное снаряжение.
За добровольцами тоже дело не стало. Вызвались летчики П. Евсюков, Ф. Колчин, Я. Седов и Н. Костин. С ними механики и мотористы. Возглавил отряд сам М. Щетинин.
По окончании войны все участники (Костин посмертно) были награждены Болгарией орденом «За военные заслуги с мечами и короной».
Отложив документ Военного министерства, я открыл ящик письменного стола и достал красную продолговатую коробку с золотым тиснением, в которой лежал такой же орден, полученный мною, летчиком, в Болгарии спустя тридцать три года… Вот связь времен и поколений.
В первые годы становления авиации в России порой случались удивительнейшие истории. Вот, например, что произошло с родственником Льва Николаевича Толстого Александром Кузьминским. Его желание стать летчиком вызвало в семье потрясение. Отец негодовал: «Он говорил мне, что оставить службу (я занимал тогда должность чиновника особых поручений при министре финансов) — абсурд… Когда я настоял на своем, родственники говорили так: «Бедные старики Кузьминские, у них три сына, а четвертый — авиатор».
В июле 1909 года Кузьминский в Париже заказывает себе аэроплан на заводе Блерио. Далее воспоминания Кузьминского анекдотичны, но правдивы. Переехав на аэродром, он поселяется в скромной гостинице: «Тут же помещался и заведующий школой, он же инструктор (между прочим, не умеющий летать), вершитель наших будущих судеб — Коллэн».
Каждое утро шесть курсантов выезжали на аэродром и катались в самолете по полю. «В первое время аппарат никак не хотел бежать по прямой, начинал крутиться вокруг оси…»
Приспособившись и получив от Коллэна «самые туманные указания» о пилотаже, Кузьминский, как очень многие тогда, взлетел метров на 15, испугался, ткнул ручку вперед и… воткнулся носом, «поломав перед аппарата».
Как я всех их понимаю. Начав обучаться на планере, осваивая только пробежку, решил «подлетнуть», оторвался, испугался, так же носом в землю, сломал обтекатель кабины и угодил на гауптвахту. Кузьминский под «руководством» Коллэна кое-как обучился сам и, «вызвав из Парижа комиссаров аэроклуба… сделал три рядовых круговых полета по пять минут каждый и получил давно желанный документ».
