Бородуля | страница 9

Эта маникюрша внушала ему благоговейное чувство: до революции она была принцессой. Да, всего лишь десять лет тому назад ее визитную карточку украшала большая корона, а под короной было напечатано:

По ее словам, отыскать Бородулю мог лишь один человек — Чугунов.

— Когда моя бель-сер баронесса Инзель Ферлаг потеряла на балу у моей кузины графини О'Гурме свой знаменитый бриллиант, подаренный ей великим князем Трувором Кирилловичем, никто не мог отыскать его, хотя десять сыщиков целый месяц искали его. Позвали Чугунова, и он отыскал бриллиант.

— Где же он его нашел?

— У моего бо-фрера, князя Бел-Конь-Белоконского.

— Приведите его ко мне! — закричал мистер Брэнч.

На следующий день рано утром Прасковья Ивановна привела к мистеру Брэнчу великого русского сыщика Илью Чугунова.

Илья Чугунов был по профессии банщик.

Увидев его, мистер Брэнч в первую минуту испугался: настоящий убийца! Огромен, лохмат, бородат. Ох, не похож, не похож он на Шерлока Холмса!

Мистер Брэнч встретил Чугунова недоверчивым взглядом, но не прошло и минуты, как Чугунов обнаружил перед ним свой несравненный талант.

Войдя в комнату, он так и вонзился острыми своими глазами в какую-то лиловую книжку, лежавшую на кровати у столика.

Это был старинный молитвенник, с которым богомольный мистер Брэнч не расставался ни разу в жизни.

Указав на этот молитвенник своим волосатым перстом, Чугунов подмигнул мистеру Брэнчу и хрипло сказал:

— Угости-ка, сыночек, молитвой!

Мистер Брэнч покраснел как рак.

— О чем он говорит? Какой молитвой?

— Известно, какой: ямайской!

Тут мистеру Брэнчу пришлось со стыдом признаться, что его молитвенник совсем не молитвенник, а плоская бутылка без горлышка, искусно вделанная в бархатный футляр, которому придана форма молитвенника.

Мистер Брэнч был вне себя от восторга и сразу уверовал в великий талант Чугунова.

— Гений! Гений! — повторял он ликуя. — Вы только подумайте, я молюсь по этому молитвеннику уже одиннадцать лет, и никто, даже моя жена, не знает, какие в нем прекрасные псалмы. Приходит сюда этот гениальный медведь и сразу открывает мою тайну!

Чугунов и вправду был гений. Это признавал даже Лейтес, который нередко в затруднительных случаях обращался к нему за советами.

— Да, он гений, но до первой рюмки!

Увы, это было так. Хуже всего было то, что во хмелю он становился хвастлив и в несколько минут разрушал все плоды долгих усилий.