Хильде Винкель схватилась за горло, как будто собралась удушить себя на месте.
— Фрейлейн Винкель, ни один американский солдат и пальцем вас не тронет. Иначе ему придется иметь дело со мной, — поспешил успокоить ее герр Хоффер.
Вернер хмыкнул.
— Все, кто находятся в этом здании, — продолжал герр Хоффер, все больше распаляясь от собственных слов, — под моей официальной защитой. Все вы. Даже герр Оберст, — добавил он, не желая снизить пафос.
— Вряд ли мной заинтересуются даже самые отчаявшиеся солдаты. А впрочем, спасибо, Генрих. Теперь я могу спать спокойно.
— Герр Хоффер, — прошептала Хильде Винкель, — я в самом деле очень вам благодарна.
Герр Хоффер с довольным видом кивнул, снял перчатки и предложил всем сесть вокруг стола.
Что делать дальше, он понятия не имел.
Большая часть коллекции была упрятана в тридцати трех километрах к северу от города на соляных рудниках Гримменберга, в шахте номер четыре; американцы промаршируют над ними, ни о чем не догадываясь, а когда война закончится, герр Хоффер вернет все в Музей. По ночам ему снились кошмары! Он подъезжает к рудникам на велосипеде, а шахту захлестнула волна мародеров, мгновенно заполнив четыреста сорок квадратных метров, и унесла все, оставив лишь голые стены. Почему-то во сне он всегда чувствовал себя одновременно и над и под волной и просыпался с криком, а фрау Хоффер приходилось успокаивать мужа, прохладной рукой стирая у него со лба мелкие капельки пота.
— Я считаю, — заявил герр Хоффер после непродолжительной дискуссии, во время которой здание ощутимо дрожало и в рамах дребезжали стекла, — я считаю, что нам стоит немедленно спуститься в подвал. Как верно подметил Вернер, это не обычный авиационный налет. Это артиллерийский обстрел, и американцы уже совсем близко. Спасибо вам, что продолжаете ходить на работу в такие тяжелые дни. Если вы предпочтете вернуться домой, я не стану вас удерживать. Хотя ходить сейчас по городу очень опасно.
Вернер опять фыркнул.
— За кого ты меня принимаешь, Генрих? За дезертира? Я снова в строю, — полушутя заявил он, похлопав себя по желтой повязке, на которой слова "Deutsche Volkssturm — Wehrmacht" были пришиты еще более криво, чем у Хоффера.
— Я тоже в вермахте, — ответил герр Хоффер, — и мой долг — сторожить картины в подвалах.
Он уставился на стол прямо перед собой — ему было неловко разговаривать с несколькими людьми одновременно. Заставив себя посмотреть на собравшихся, он поймал восхищенный взгляд Хильде Винкель, как всегда направленный куда-то чуть ниже его глаз. Он вспыхнул. Мелькнула мысль, что она, должно быть, еще совсем юной осталась без отца. А может, он действительно еще достаточно молод. Мужчины долго не стареют, если не…
