Ему следовало бы испытывать триумф, а не делиться с ней своими мрачными секретами.
Повернувшись, он увидел Николая, который, сложив руки на груди, стоял на одном из балконов второго этажа и смотрел на них. Иван чувствовал его неодобрение.
— Если мой брат призрак, это моя вина, — спокойно произнес он.
Миранда посмотрела на него с любопытством.
— Я оставил его на попечение нашего дяди, — ответил Иван. — Николай был рад, когда смог наконец пойти в армию. Он добровольно записался в подразделение, где выполнение каждого задания отнимало у него часть души. За годы службы от нее почти ничего не осталось. Какое-то время он забывался с помощью алкоголя, но в конце концов от него ушла жена и забрала с собой их ребенка. Он потерял все.
— Он не потерял тебя.
На секунду Ивану показалось, что произошло землетрясение и весь мир перевернулся. Затем он увидел Миранду, такую красивую в легком сарафане, и понял, что изменения происходят не в окружающем мире, а в нем самом. Что они носят необратимый характер, и ему неясно, как с этим быть.
— Ты не знаешь, о чем говоришь, — сказал он ей. — Это я виноват, что он оказался в безвыходной ситуации и был вынужден принять эти решения. Если бы я не уехал…
— Ты мог бы принять те же решения, что и он, — перебила его Миранда. — Точно так же, как он мог бы последовать твоему примеру, заняться борьбой и изменить свою жизнь к лучшему. Жаль, что он этого не сделал, но это не твоя вина.
Иван ничего не ответил. Ее слова так потрясли его, что он с трудом устоял на ногах.
Миранда смотрела на него. В какой-то момент ее глаза наполнились тревогой, и она положила ладонь ему на руку. Тогда у него возникло странное чувство, будто эта хрупкая женщина может стать для него мощной поддержкой, если он ей это позволит.
— Иван, — мягко произнесла она, глядя ему в глаза, и он осознал, в какой опасности находится его сердце. Ему следовало послушаться брата и не подпускать ее близко к себе, но сейчас уже слишком поздно. — Ты это знаешь, не так ли?
Во время презентации фильма о Джонасе Дарке Миранда не волновалась так, как на фестивале в Каннах. Ее не пугали вспышки фотокамер и вопросы назойливых репортеров. Она не замечала никого, кроме Ивана. Он смотрел на нее так, словно в целом мире были лишь они одни. После того как он поделился с ней самым сокровенным, она думала, что он уже не так одинок, как раньше. И что сама она тоже не одинока.
На ней было мерцающее синее платье. То самое, которое она примеряла в Париже, когда оно представляло собой скрепленные куски ткани. Сейчас корсаж плотно облегал грудь, а длинный струящийся подол напоминал водопад. На спине был глубокий V-образный вырез, позволяющий Ивану прикасаться к ее обнаженной коже всякий раз, когда ему этого хотелось.
