Наконец они с Иваном оказались одни на вилле, наполненной светом и изысканными композициями из живых цветов. В интерьере комнаты, в которой они находились, преобладали веселые желтые, элегантные кремовые и свежие лавандовые оттенки. Но, что самое важное, там не было ни камер, ни людей, которые могли их услышать.
Только когда Иван поблагодарил персонал и закрыл дверь, Миранда позволила себе открыто выразить свое возмущение.
— Прелюдия? — отрывисто бросила она, уперевшись руками в бока.
Иван стоял, прислонившись спиной к двери и сложив свои мощные руки на груди. Его суровое лицо ничего не выражало.
— Прелюдия? — повторила она.
— Вам незнаком этот термин, доктор Свит? — Его мягкий голос окутал ее словно бархатная шаль. — Мне нужно вам продемонстрировать, что это такое?
— Да я скорее…
— Осторожнее, — предупредил ее Иван. В его темных глазах плясали искорки веселья. Он находит это смешным? Миранда вся кипела от ярости. — Не нужно в эмоциональном порыве разбрасываться заявлениями, о которых вы потом будете жалеть. Все и так уже убедились, что вы лгунья.
Миранда снова задрожала, только на этот раз не от сексуального возбуждения, а от гнева. Ее беспокоило, что она может запустить в него чем-нибудь тяжелым. Разумеется, она понимала, что это желание было глупым и не могло привести ни к чему хорошему, но слабее оно от этого не становилось. Она крепко сжала руки в кулаки, чтобы не схватить ближайшую к ней вазу с ароматными орхидеями.
— Значит, вот в чем заключается для вас смысл происходящего? В сексе? — спросила она, уже не пытаясь сохранять спокойствие. — Я для вас что-то вроде трофея?
— Вы были бы трофеем, будь обладание вами для меня чем-то вроде вознаграждения, — ответил Иван с едва скрываемой насмешкой.
Но Миранда сказала себе, что у нее нет причин на все это обижаться. Что у нее был долгий трудный день, и она не выспалась. Все же она не могла себя простить за те вещи, которые позволила ему с ней делать в примерочной в Париже. За ощущения, которые она при этом испытывала. В довершение всего он назвал всю ее карьеру прелюдией.
— Я сама заслуживаю вознаграждение, — спокойно произнесла она. Повысь она голос, Иван использовал бы это против нее. — Я не актриса, но разгуливаю в одежде, которая мне не принадлежит, с толстым слоем макияжа на лице и делаю вид, будто нахожу это сексуальным, в то время как вы губите всю мою карьеру одной-единственной фразой…
— Это вас беспокоит, профессор?
