— Не пытайся меня контролировать, Шарлин.
В отчаянии она так и осталась сидеть на диване, подперев голову руками. Это должно было произойти. Она ничем не может ему помочь.
— Ладно тебе, не делай из мухи слона, — сказал Трэвис, сидя рядом с ней. — Я ненадолго. Может, пришло время вырваться из-под твоей опеки? Эй, ты что, плачешь?
— Нет, — хрипло проговорила она.
— Нет, плачешь. Со мной все будет в порядке, — пообещал он.
— Пожалуйста, — прошептала Шарлин. — Прошу тебя, не делай этого. Они будут ждать тебя.
— Тебе не кажется, что тут попахивает паранойей?
— Да, я параноик. Но иногда паранойя — абсолютно правильная вещь. Пожалуйста, Трэвис, не ходи. Я не пытаюсь контролировать тебя. Я пытаюсь помешать тебе все потерять.
— Я не…
— Потеряешь, потеряешь! — Шарлин не дала ему договорить. — О господи, как ты можешь спустить все в трубу? Пожалуйста… Прошу тебя…
Ее захлестнуло ощущение собственной беспомощности. Поведение его отца лишило Трэвиса присутствия духа, вселяя в него саморазрушение так, что только мятеж может успокоить его дух. Он заплатит за это высокую цену, и она, поклявшаяся защищать его, ничего не могла сделать. Ее рыдания становились все безутешнее.
— Не плачь, — попросил Трэвис, проводя пальцами по ее щеке. — Я не могу этого вынести. Послушай… Послушай, я…
Ответом была долгая тишина.
Трэвис наклонился, и его губы коснулись ее губ. Даже сейчас он все еще пребывал в нерешительности, но только на мгновение, пока не прочел нежное желание на ее губах, в ее руках, прикасающихся к его лицу. Страстное возбуждение, завладевшее ими, было подобно шторму на побережье, но все еще прячущемуся за облаками, соблазнявшее их обещанием сладостных открытий, лишь бы они имели мужество сделать их.
— Шарлин. — Он отодвинулся. — Ты думаешь…
— Т-ш-ш… Я думаю… что сейчас не время для раздумий.
Трэвис засомневался всего на миг, словно ему нужно было быть полностью уверенным. Тогда он медленно поднялся и взял Шарлин за руку, чтобы переместиться в его комнату. Огромные окна, распростертые над огнями города, были не зашторены. Но они не стали их закрывать. В том не было необходимости. Здесь, наверху, в темноте, никто не мог видеть, как их одежда упала на пол. Какое-то время, лежа на кровати в странной неподвижности, безмолвно задавая друг другу вопросы, ища ответы, они были счастливы, найдя их. Первыми несмелыми движениями они познавали друг друга, осознавая, что все правильно.
Прикосновения его пальцев, скользящих по ее обнаженной коже, были нежными. Они останавливались, неторопливо изучая, словно готовые отступить, но так и не отступившие. И Шарлин была этому рада. Остановись он сейчас, она была бы опустошена. Она хотела выразить свои чувства через кончики пальцев, мягко лаская его, давая понять, что все идеально. Мгновение, когда она стала его, было лучшим в ее жизни. Потом наступил штиль, радостное удовольствие от того, что ее голова покоилась на его груди. Оба они лежали неподвижно. Через несколько минут она уснула.
