В пять часов утра раскатился над городом колокольный звон. Когда Генрих проснулся за несколько минут до этого, Моника уже сидела возле окна на стуле. Генрих повернулся, чтобы включить свет.
- Нет, милый, не нужно,- остановила его жена.
- Что с тобой?- Генрих сел в постели.
- Наверно, плохой сон приснился,- отозвалась Моника.- Прости, я не помню. Проснулась вдруг среди ночи и не смогла больше заснуть.
- Ты все еще думаешь о них?- Осторожно спросил ее Генрих.
- Милый...- Моника осеклась.- Я вдруг подумала, что пока мы пьем вино, кушаем и занимаемся такими вроде бы важными делами, люди в поселениях умирают... От болезней, от голода, от пуль. Генрих, они убивают друг друга.
- Дорогая моя...- начал было Генрих.
- Нет!- Оборвала его Моника.- Я прошу тебя, остановись!.. Я не хочу, чтобы ты походил на него, Генрих! Он всезнающий, почти всемогущий, но он ничего не делает. Сидит во дворце, пьет вино и читает книги, чтобы через год снова сказать: "Мы вместе!.."
- Нет, Моника, он не такой,- улыбнулся Генрих.- Ты его едва знаешь.
- Ты тоже едва знаешь его...
Они одновременно поднялись, она со стула, он с постели.
- Прояви немного терпения, Моника. Еще немного терпения...
- Генрих, о терпении ты говоришь последние две недели,- она снова оборвала его.- И пока мы говорим о терпении и будущих возможностях, там,- она махнула рукой в сторону,- умирают люди, умирают дети! Те, кому мы можем помочь...
В этот момент в дверь осторожно постучали.
- Это дети,- сказал Генрих, глядя в глаза Моники.- Наши с тобой дети... Я должен идти. Давай поговорим обо всем после завтрака.
- Хорошо,- кивнула она.- Но мы можем говорить об этом снова и снова, и ничего не изменится.
- Многое изменится очень скоро,- Генрих притянул ее к себе и обнял.- Ты только верь мне, родная. Верь мне...
Он прошел в гардероб, переоделся в спортивное и вышел из спальни. Сыновья стояли возле двери, он потрепал их по светлым волосам и сбежал вниз.
Когда Генрих открыл входную дверь, в лицо ему дохнуло дождливой предрассветной мглою. Под куполом сполохами пробегали огни радужной иллюминации. Он посмотрел на далекие, расцвеченные проблесковыми маяками башни Сити и синие звезды над Верхним городом и улыбнулся.
Мальчишки спустились с крыльца и нетерпеливо подпрыгивали на брусчатой дорожке. Генрих оглянулся на соседские дома. То над одним, то над другим крыльцом вспыхивал яркий свет, и на улицу выбегали бодрые мужчины со своими отпрысками. С ним здоровались, в знак приветствия вскидывали от груди правую руку. И он тоже вскинул руку и сделал ею полукруг, приветствуя общину. И в тот же миг почувствовал радость от того, что может сделать для этих людей что-то по-настоящему ценное.
