Отказать? Зато потом, если понадобится помощь самой Нине — она сможет к этой Наталье обратиться. Была не была! Отчаянный характер победил, и Нина согласилась.
Когда стемнело, к калитке снова подъехала машина, и Наталья привела резидента. Тонкая офицерская шинелька с погонами обер-лейтенанта была мокрой и грязной и в двух местах порвана. Он едва шел, обхватив Наталью за шею. Нина слышала, как у него от озноба стучат зубы.
Нина захлопнула дверь. Вдвоем они усадили разведчика на диван, на котором спала Нина. Разули, раздели, уложили. Нина навалила на него одежды из шкафа, чтобы согреть. Наталья поставила на стол бутылку шнапса, три банки консервов и коробку с таблетками.
Дети сидели на кровати — с круглыми от испуга глазами. Младший собирался реветь.
— Тсс. Тихо! — сказала им Наталья и приложила палец к губам. — Никого тут, кроме вашей мамки, нет и не было. — И бросила на кровать шоколадку.
Дети тихо взвизгнули и принялись делить шоколад.
— Как его хоть зовут? — спросила Нина, растирая ледяные ноги гостя скипидаром.
— Никак, — отрезала Наталья.
За разведчиком должны были приехать завтра вечером. Наталья сказала пароль и отзыв. Когда она ушла, Нина дала гостю две таблетки из коробки. Гость долго ворочался, кашляя и бормоча что-то невразумительное — бредил, и наконец забылся.
Нина села на стул у буржуйки, растопила книгой, начала подкидывать щепки. Когда от печки пошел жар, она вскрыла одну из банок, подогрела и накормила детей немецкой тушенкой.
Надо было дожить до завтрашнего вечера. И хотелось, чтобы и гость дожил. Уж больно он был плох. Тут без медиков не обойтись. Похоже, у него воспаление легких. Довезут ли его до партизан?.. Лишь бы дети потом никому не проговорились…
Ближе к полуночи по улице прошли три грузовика. Нина услышала, как из кузова выпрыгивают солдаты, раздавались команды на лающем чужом языке, топот сапог.
Облава, сообразила Нина. Сердце сжалось и словно оторвалось и упало вниз, а в груди сразу похолодело. Нина посмотрела на детей, потом на диван, заваленный одеждой. Пропали ни за грош. Ах, как глупо!.. И зачем согласилась? Смертный приговор себе — и детям. Какая же я дура! И сделать-то ничего нельзя. Она в отчаянии заметалась по комнате, потом услышала, как лязгнула калитка и замерла, застыла в проеме двери между комнаткой и прихожей.
Забарабанили в дверь в дальнем конце двора, значит, к ней придут в последнюю очередь. И что им сказать? Кто это? Ничего не шло в голову.
