С досады, что не может ответить страннице по-настоящему, Петр тряхнул котомкой, и череп глухо ударился о молоток Авдея. Я сжал локоть товарища, напоминая о том, что необходимо сдерживаться.
- Ну, ничего, - продолжала странница, - недолго ему осталось у нас в свои бесовские игры играть! Отец Иннокентий обещал послезавтра, после воскресной службы, крестный ход к кулибинскому дому повести и изгнать бесов! А самому механику анафему объявят и отлучат от святой церкви!
- Егорий храбрый, - подал голос Захарка, - спасет нашу скотинку от волка хищного, медведя лютого, зверя лукавого!
- Поглядим еще, на чьей стороне будет правда! - шепнул мне Пятериков.
Не сговариваясь, мы выскользнули из толпы. Невдалеке от паперти нас ожидал кунавинский кузнец.
- Не выдержали? - усмехнулся он. - Так я и думал, что не все страннице станут послушно внимать! Как-то надо, ребята, ее околесице отпор дать, защитить механика от клеветы!
- Не волнуйся, - успокоил его Петр. - Мы друзья Кулибина и о том позаботимся! Нынче же, после вечерней службы, приходи к дому Кулибина и убедишься, что от выдумки с нечистой силой не останется и следа!
- В случае чего, - предложил кузнец, - мной располагайте, ребята! Андрей Трофимов меня зовут. В Кунавино Кулибина, почитай, все уважают. Мы его в обиду не дадим, дружно на защиту встанем!
- Знаю, - подтвердил Петр.
- Откуда?
- Ваш кунавинский плотник Федот Дроздов, что у Кулибина в Подновье ныне служит, то же самое говорил.
- Привет Федоту от меня передайте, соседи мы с ним.
- Вечером сам его увидишь. Он тоже у дома Кулибина будет.
На прощание мы обменялись крепкими рукопожатиями.
7
- Дальше так, - сказал Пятериков, когда мы остались одни. - Сейчас я сведу тебя с учителем Орловым, еще одним истинным другом Ивана Петровича, а сам отправлюсь в Подновье предупредить наших. Вернусь я с плотником Федотом. А вы попробуйте Авдея найти и уговорить его покаяться и на глазах у всех штучки свои хитроумные убрать. Так оно даже лучше будет.
Якова Васильевича Орлова, учителя истории и географии Нижегородского народного училища, мы застали у него дома за письменным столом. На худом, изможденном чахоткой лице выделялись огромные глаза, горящие вдохновением. Остатки когда-то пышной шевелюры венчиком вздымались над обширной лысиной.
Петр познакомил нас, коротко рассказал о событиях нынешней ночи, слухах, которые с легкой руки странницы Феклуши уже распространялись по городу.
- Что ж, - кинул перо на стол Орлов, - когда делается сегодняшняя история, вчерашняя может подождать!
