Она схватила меня за руку, зашевелила губами. Смотрела на меня и как-то виновато улыбалась. Может быть, поняла, что мне сейчас интереснее смотреть не на нее, а просто вверх.
— Пульс нормальный, — сказал она и выпустила мою руку.
— Потолок большой, — сказала я, — а я маленькая.
— Ты пока полежи просто, не двигайся. Потом поговоришь, — снова улыбнулась мне Елена Николаевна. Я стала оглядываться, хотела понять, на чем лежу. Но она сказала, чтобы я не двигалась.
— Это кушетка, — объяснила она, — ты в моем кабинете. Все хорошо. Сейчас тебя заберет папа. Ты лежи.
И она куда-то ушла, а я опять уставилась в потолок. Я ненавижу прыгать через козла. В этой школе стоит такой старый-старый козел, лежат протертые маты, дурацкие мостики, от которых надо сильно отталкиваться, чтобы прыгнуть. Но дело не в этом. В каждой школе маты протертые, козлы старые, а мостики не лучше наших. Просто я ненавижу прыгать через козла, не знаю, как это объяснить. С детства не люблю. Бежишь при всех, как не знаю кто, как дед Пихто, толкаешься от мостика и перелетаешь через этот снаряд. Терпеть не могу. А если еще ноги путаются, так вообще выглядишь глупее некуда. Обычно мне все равно, но просто я не люблю вот именно это упражнение. Забираться по канату под потолок и то гораздо лучше, чем прыгать через козла, хоть и футболка задирается, и руки можно ободрать, когда спускаешься вниз. Вот о чем я думала, пока папа ехал за мной. Унылые мысли, ничего не скажешь. От них в животе становится как-то кисло. Но мне было бы еще хуже, если бы я думала о папе. Конечно, я понимала, что, когда он приедет, будет скандал. Как всегда. Бедный Борискузьмич, бедная Елена Николаевна, бедная наша классная Зина Ивановна. Когда папа увидит меня, он точно начнет так кричать, что мало никому не покажется. Он майор, у него командирский голос. Какой там урок? Третий? Можно смело распускать всю школу по домам, в скандале примут участие все учителя. Как мне это надоело! Только перешла в новую школу, а уже началось. Поэтому я старательно думала не о нем, а о том, как я не люблю эти прыжки через снаряд. Лучше не становилось.
Конечно, я сама была виновата, что так грохнулась. Но папе же этого не объяснишь. Каждый раз, когда он видит меня в таком или похожем состоянии, он думает, что во всем виноваты учителя, что они недоглядели, недовоспитали и вообще находятся не на своем месте, работают не по призванию — это если мягко говорить. Каждый раз.
