— Полагаю, вы довольны тем, что сделали! — начал корпорант голосом, дрожащим от сознания собственной правоты.
— Доволен? — оскалился Харпер. — Да я всю жизнь об этом мечтал! Просто спал — и видел.
— А вы подумали, что есть дети…
— Полагаю, от удушья они не умрут, — ухмыльнулся Харпер. — Не можешь их содержать — сдай государству. В приюте из них в два счета сделают настоящих людей.
— Как вы можете так…
Харпер подвинулся к корпоранту вплотную, наверное, у того впервые мелькнула мысль, что не очень-то разумно было оставаться с этим типом один на один.
— Зажрались, — прошипел Харпер в лицо перепуганного человечка. — Обленились. Забыли, что за каждую вашу шмотку каждый день кто-то дышит вакуумом. Потерял работу? Обратись в Контроль! Тебе живо найдут место. Добро пожаловать в полную задницу, приятель!
Харпер хлопнул собеседника по плечу и пошел прочь, не оглядываясь. Этот человек был недостоин того, чтобы о нем думать. Хлюпик, ничтожество, дармоед! Харперу было три раза чихать на то, что корпорант хочет или может сделать, сама попытка задуматься о последствиях была бы унизительна. Поэтому он отвернулся и тут же забыл об этой встрече. От нее осталось только чувство странного удовлетворения, словно он выплатил какой-то очень старый долг.
Скандал постепенно сходил на нет. Общество было умиротворено «экстренными мерами» и «решительным вмешательством», корпорации приняли новые правила игры и занялись латанием подпорченного имиджа. А что им оставалось делать? В Правлении Директоров заседают дельцы, а не камикадзе. Возможно, чуть позже они попытаются отыграть все назад, но в ближайшее время все будет очень тихо и благообразно. Директора Академии почти радовало восстановление статус-кво: истеричная атмосфера плохо влияет на молодые умы, что означает — умы перестают вмещать в себя важную информацию. Кому тогда нужна учеба?
Сделав доклад, секретарша удалилась.
Директор вздохнул и постарался привести в порядок мысли. Прежде, чем события окончательно станут достоянием истории, ему предстояла неприятная, но совершенно необходимая обязанность — принять и посвятить во все дядю, возможно, уже ныне покойного курсанта. Невысокий, неуверенный в себе толстячок даже и в дверь вошел как-то испуганно, боком. Он почти ничем не походил на рослого, улыбчивого племянника, разве что цветом глаз. Для этой встречи он предпочел неброский серый костюм преуспевающего клерка (кажется, Рейкер-старший был бухгалтером), в руках держал увесистый черный чемоданчик, на профессиональный взгляд Директора — бронированный.
