Теперь обломки на дне были видны так ясно, что он смог даже различить покрытую лохматыми зелеными водорослями, словно шерстью, голову вставшего на дыбы коня, украшавшего некогда бушприт одного из затонувших судов. Презрев совет Скаллика, Пшаури устремился прямо в девственно-белую сердцевину каменного цветка, так как ему показалось, что он видит какое-то темное пятнышко, нарушающее белоснежную гармонию.
Вода все сильнее и сильнее сжимала его в своих объятиях, пока наконец у него не застучало в висках и он не почувствовал отчаянное желание выдохнуть.
Но, превозмогая себя, Пшаури отпустил якорную веревку и камень и нырнул, вытянув вперед руки, в середину каменного цветка. Его ладони коснулись темного пятна в середине.
Он ощутил нечто по форме напоминающее куб, все промежутки между ребрами которого были забиты чем-то шероховатым. Несмотря на свой небольшой размер, предмет был удивительно тяжелым, и Пшаури с трудом удалось оторвать его от песка. Он провел им вдоль своего бедра, и прежде, чем облако илистого песка, поднятого его ногами, окутало его, он успел разглядеть маслянисто блеснувшую желтую грань. Пшаури поднял находку на уровень живота, нашел горловину сети, закрепленной у него на поясе, и засунул туда свой трофей.
В ту же минуту ему показалось, что какой-то сухой и холодный голос произнес у него прямо над ухом:
– Не надо было этого делать, – и он почувствовал себя ужасно виноватым, словно обокрал калеку или изнасиловал ребенка.
Преодолевая невесть откуда навалившуюся панику, он выпрямился, вытянул руки над головой, оттолкнулся ногами, одновременно резко опустил руки ладонями вниз и рванулся из наполнившего каменный мешок облака ила наверх, к свету.
И тут же Скаллик, следивший за ним сверху, увидел, как с окружающего скалы морского дна взметнулось не меньше полудюжины фонтанов ила и песка и такое же количество черных свинорылых акул, каждая размером не меньше их лодки, рванулось к груде камней и крошечной фигурке пловца над ними.
Пшаури поднимался, держась за якорный трос и не сводя глаз с веретенообразного силуэта лодки наверху. Ему казалось, что он карабкается вверх по отвесному утесу. Кровь стучала у него в ушах, легкие едва не лопались от боли. Однако веретено лодки над ним все-таки увеличивалось в размерах, и тогда он решил оглянуться по сторонам.
Держась одной рукой за трос, он медленно вращался вокруг него, но, не успев завершить еще и половину дуги, увидел черную тень, несущуюся из глубины прямо на него.
