В чистом поле, не скрывшись за стеной из повозок или за деревянными укреплениями, устоять против атаки летучих гусар могли только хладнокровные немецкие наемники, вооруженные длинными копьями. Сплотив ряды, они спокойно ждали накатывающейся на них стальной волны и, выбрав незащищенные места у атакующих кентавров, направляли туда острия своих орудий. Железные нервы, отличный глазомер и вера в то, что товарищи не подведут и останутся в линии, помогали немцам выстоять против польской кавалерии.
Колонны шведского и русского войска, то разделяясь на два рукава наподобие реки, то соединяясь вместе, вливались в просторы великой Русской равнины. Позади остались сражения локального характера под Торопцом и Торжком, в которых каждая из сторон считала себя победившей. Первая большая битва, где немецким пикинерам представился случай помериться силами с польскими летучими гусарами, произошла под Тверью, называвшейся «ключом к Москве». Восемнадцатитысячное войско Делагарди и Скопина-Шуйского численно почти в три раза превосходило силы поляков, но в подчинении у полковника Зборовского, направленного из Тушина против шведов, была превосходная ударная сила из двух тысяч летучих гусар. Делагарди и Скопину-Шуйскому еще повезло, что из тушинского лагеря Зборовскому смогли дать лишь тысячу человек в подкрепление. Накануне состоялось сражение вышедшего из Москвы войска с силами самозванца, в котором воеводы Василия Шуйского выдвинули против летучих гусар своеобразные деревянные танки. Это были так называемые «гуляй-города», толстые дубовые щиты, поставленные на возы. Их толкали, взявшись за колеса, силачи, а из бойниц этих движущихся крепостей палили мушкеты и небольшие пушки. Гуляй-города сильно потрепали не ожидавшую встречи с таким противником тяжелую польскую кавалерию, и заправлявший всем в лагере самозванца польский гетман князь Ружицкий не решился ослаблять позиции своих войск под Москвой отправкой Зборовскому значительной помощи.
11 июля выстроившаяся в боевой порядок армия Делагарди и Скопина-Шуйского подошла к Твери. Шел дождь, солдаты прикрывали полами курток замки своих тяжелых мушкетов от потоков воды, ворча, что в такую погоду нужно не воевать, а отсиживаться в палатках. Наемники не пылали желанием сражаться еще и потому, что обещанную плату задерживали — царь задолжал им почти за два месяца. Делагарди знал об этих настроениях, но у него были и другие причины для беспокойства. Несколько дней назад гонец доставил свежую почту из Стокгольма. Обычная подозрительность короля Карла IX достигла новых высот из-за жалоб посланца Скопина-Шуйского, которому он дал аудиенцию 22 июня. Русские жаловались, что вспомогательное войско прибыло позже договоренного времени, изменяло назначенный царем маршрут, грабило крестьян, бесчестило святыни, не торопилось на помощь Москве. Король все эти претензии отверг, сделав единственный вывод: царь не желает выполнять взятые на себя обязательства. Он писал Делагарди, чтобы тот не шел на Москву, пока русские не передадут Швеции, как обещано, Кексгольм и не заплатят сполна войску. Вообще не стоило углубляться в Россию с такими малыми силами, куда полезнее было, по мнению монарха, захватить на границах со Швецией несколько русских крепостей, присягнувших самозванцу. За них потом можно будет хорошо поторговаться с царем.
