С появлением жены хозяин торопливо вытирал уголок стола и быстро, вьюном, перебирался за прилавок.
И вдруг поведение владельцев забегаловки резко изменилось. Исчезла сонливая медлительность, забегали, засуетились. То хозяйка хозяина в боковушку зовет, то он ее. Через неплотно закрытую фанерную дверь, вместе с манящим запахом жареного мяса, проникали слова, сказанные торопливым шепотом:
— Приехали, оба.
— Кто?
— Какой ты, ей-богу! Сказано — оба приехали.
— А с этим как?
— Как хочешь, но чтоб не было. Скажи, врач приехал, санитарный, заведение закрываем на время осмотра.
Речь явно шла о том, что приехали из тех, которые «с понятием и свой интерес понимают», а может быть, из тех, «которые без всякого понятия и с которыми сильно умеючи надо». Собственно, не все ли равно! Ясно — выкуривают, и пора уже.
Подошел хозяин и опасливо присел на край табуретки, трезвый, кажется, и настороженный.
— Я так мыслю, дорогой товарищ, не будет вам сегодня попутной машины.
— Это почему же?
— Кто ж, дорогой товарищ, в такую вьюгу на ночь глядя…
— Позвольте, какая же ночь сейчас? Часа два только, как солнце показалось.
— Это как сказать, дорогой товарищ. Путь немалый, и дорогу, должно, замело. А машины какие? Ходячие гробы! По всему видно, не пойдут машины нынче. Поездом как бы вернее было…
— Можно и поездом, конечно.
— И я говорю, куда ловчее бы. И тепло там, и все такое. И на вокзал бы вам. Расписаний поездов нету, и отсюда они быстро под гору бегут. Не успеть вам, тут сидемши.
— Да, придется поездом.
Захватив полевую сумку со всеми дорожными вещами, Иван Тимофеевич направился к дверям.
— Вы, дорогой товарищ, тут свою водку маленько недопили. Или позвольте уж мне за ваше здоровье и всякое такое благополучие!
— Валяй…
И по выходе из «заведения», и позже не раз вспоминал он этого ресторатора. Откуда они берутся? Много их, наверное, и — разных. И сапогом их не затопчешь.
Он уходил, и снова слышались слова: «Долго мы эту войну еще довоевывать будем».
Дело к весне, первой послевоенной. Потеплело, и поля освобождались от снега. В низинах уже вода образовалась, и только у кустов бело. Зимники, пересекавшие развороченный в войну большак, серыми извилистыми лентами выступали над полями.
Все так и бывает в такое время. Но было и свое, послевоенное — кустарник на пахоте и неунавоженные поля. И не велика тут загадка: не управились с полевыми работами осенью, кони запахались, из сил выбились. И лежат ли они теперь или на опорах-помочах висят, но к весне чтоб в борозде ходили. Люди на себе сани с фуражом таскали. Женщины больше. Как в войну было, так и нынче.
