— Извините меня, — сказал он. — Я всегда говорю не то в вашем присутствии. Возможно, это ваша красота так действует на меня.
Хелен гневно обернулась. Он еще смеет делать ей комплименты, очевидно, для того, чтобы разжалобить ее!
— Вы действительно очень красивы, это невозможно отрицать. А я мужчина. И вы мне нравитесь. Но я не знаю, как к вам относиться. Возможно, поэтому я говорю все эти глупости.
— Это не глупости, а оскорбления, — сердито сказала Хелен.
— Прошу меня простить. Я постараюсь более не оскорблять вас.
— Верится с трудом.
— В знак моих извинений могу отнести вас на ваш стул.
— Не трогайте меня. — Хелен прохромала к своему креслу. — Вы уже в который раз оскорбляете меня. А разве я давала вам повод? Скажите.
Ланселот не мог думать, глядя в эти прекрасные глаза цвета заморской корицы, поэтому отвернулся. Все это слишком далеко заходит. Пора от нее избавляться. Он завтра же выступает в Камелот и сдаст ее там Артуру. А может, удастся отправить ее с Гавейном? Тот давно не был дома. Съездит, побудет со своей семьей и заодно отвезет Хелен. От этой мысли у Ланселота на душе стало одновременно и радостно, и грустно.
— Нет, — сказал он. — Это все я. Обещаю больше не оскорблять вас, потому что завтра вы едете в Камелот, ко двору Артура. Вас отвезет Гавейн.
Хелен в удивлении открыла рот. Он отправляет ее в Камелот? Да еще и не сам будет сопровождать, а поручит это Гавейну? Он так сильно хочет избавиться от нее? Что ж, у нее тоже есть гордость.
Она не смогла ничего сказать, лишь кивнула головой, стараясь держаться как можно прямее. Он снова оскорбил ее и даже не подозревает об этом.
— Увидимся за ужином, леди Хелен. Я надеюсь, к тому времени вы уже будете чувствовать себя лучше и сможете к нам присоединиться.
Гавейн покачал головой, когда Ланселот сказал о своем решении.
— Вряд ли она так спокойно согласится, чтобы я ее отвез, — заметил он.
— Она уже согласилась, — холодно бросил Ланселот.
— Ты научился наконец с ней обращаться? — поинтересовался Гавейн с улыбкой.
Ланселот нахмурился.
— Это не твое дело.
Гавейн удивился. Его друг никогда не был груб ни с ним, ни с кем другим. С появлением этой девушки Ланселот стал сам не свой.
— Да что с тобой? — схватил он друга за руку. — Она так охмурила тебя, что ты забываешь, кто друг, а кто враг?
Ланселот с силой сжал руку Гавейна и отвел ее от себя.
— Никто не охмурял меня. Но ты отвезешь ее. Это приказ.
— Извини, Ланселот, но это твое личное дело. Ты не можешь отдавать мне подобный приказ.
