— Думаю, тебе нужно перестать перечить ей. Если выгонишь ее, уверен, рыцари поднимут восстание, — и ушел, довольно посмеиваясь.
Ланселот опустился обратно в кресло.
— Ладно, ваша взяла, — проворчал он.
Хелен решила проявить снисходительность, ведь он признал поражение.
— Обещаю впредь уведомлять вас обо всех предпринимаемых мною действиях, если хотите.
Ланселот недоверчиво взглянул на нее. Что это с ней? Разве она не должна радоваться своей победе?
— Хотелось бы, но вряд ли это возможно, — ответил он, подумав.
Хелен тут же встала в позу.
— Вы хотите сказать, что я не сдержу слова? Снова сделаю что-нибудь важное, не посоветовавшись с вами?
— Да нет же, — Ланселоту не хотелось ссориться. — Я просто хотел сказать, что в замке много женских дел, в которые мужчине незачем вникать. Например, я рад, что вы переделали мое кресло. И вы смогли это сделать, не спрашивая моего совета, который здесь не был нужен.
Хелен немного подумала. Она не совсем понимала его. То он орет на нее из-за того, что она распоряжается без его разрешения, то говорит, что она может заниматься этим, не ставя его в известность. Странный человек. Ну да ладно. Она ведь старается не ради него, а для того, чтобы ей самой было комфортно жить здесь. Кто знает, когда она еще поедет в Камелот, и кто знает, когда она вернется домой.
— Хорошо, сэр Ланселот, — сказала она. — Но предупреждаю вас: еще раз на меня накинетесь без повода, я заберу все свои рецепты и вас будут кормить по-прежнему.
Совершенно неожиданно для себя при этих словах Ланселот вскочил.
— Кормить по-прежнему?
Гавейн, наблюдавший за ними, чуть не рассмеялся. Самого великого воина Британии купили едой! Тристан, подошедший сзади, хмыкнув, толкнул его в бок. Оказывается, он тоже все слышал.
— Я так понимаю, это и есть полная капитуляция, о которой нам столько раз рассказывал Ланселот? — произнес он с улыбкой.
— Она самая, Тристан. Только на этот раз капитулировал он сам.
— Хорошо, что ты не позволил ему бросить ее тогда в лесу.
— Я и сам несказанно рад.
И друзья, посмеиваясь, прошли к столам, которые устанавливали слуги.
После ужина Ланселот отправился в свой кабинет и не удивился, обнаружив перемены. Здесь переставили мебель, и он, усевшись за стол, нашел это расположение мебели более удобным, чем раньше. Стены украшало старинное оружие, доставшееся ему еще от деда. Гербы семей его отца и матери висели на прежних местах, и обещанные гобелены тоже были здесь. А над камином появился большой портрет отца. Ланселот долго не вешал его сюда, считая незаконченным, но Хелен, видимо, думала иначе. Ланселот решил: пусть висит. Даже незаконченный, он служил ему напоминанием о славных делах его отца.
