За излюбленным занятием – бурчанием над бензонасосами – я его не застал, пришлось обойти всю мастерскую, прежде чем он обнаружился в яме под каким-то грузовиком с фонарем в руках.
– Мистер Рикет!
Он, не разгибаясь, зыркнул на меня и молча вернулся к работе. Этот знакомый, далеко не новый жест наполнил меня таким ликованием, что я, присев по-лягушачьи, просунул голову между двумя передними колесами и, набрав побольше воздуха, рявкнул: – Рикет! Рикет! Рикет! – прямо как двинутый баритон на поцарапанной пластинке.
Хорек подпрыгнул как ошпаренный, с размаху треснулся головой и, обхватив ее руками, взревел, как тварь бессловесная. Произнеси я хоть слово извинения, он бы точно кинулся на меня с шестидюймовым гаечным ключом. А потому, подавив желание удрать и сделав вид, что ничего не заметил, я быстро сказал:
– Эй, Рикет, потом все это дочините. Я очень спешу.
Он был так ошарашен, что, помешкав с минуту, вылез из-под грузовика, хотя глаза у него были злющие, прямо кровью налитые. Я сказал ему:
– Черт возьми! Я чуть глотку не надорвал! Вы что, не слышали, как я вас зову? Я дико тороплюсь. Поменяйте мне аккумулятор и гоните счет. Я хочу расплатиться.
Сперва мне хотелось обставить эту сцену поярче, но так как цену он запросил сносную, да и пора была отчаливать, пока он меня не отделал, я небрежненько с ним расплатился и, с полуоборота заведя мотор, ликуя, покатил вперед.
Поехал я в сторону Хенли и в четверть второго уже сидел там, потягивая пиво и любуясь на лебедей.
Итак, молодой хозяин вступил в свои права, да еще и успел за себя отомстить. Я почти физически ощущал на плечах огромный мешок с добычей – с каким-то сверхтяжелым куском радиоактивного вещества, и смутно ожидал того, что оно вот-вот обернется чем-нибудь более стоящим.
Тысячи пронизанных солнцем дорог, просторный дом для маменьки, чтобы жила там королевой, остров, кабак, яхта и стайка соблазнительных шлюх. А то можно перекупить Хрюнов бизнес, а мисс Воспер превратить в белую рабыню…
Это чудо все разрасталось, наполняя меня до краев, пока я потягивал первую пинту. А принявшись за вторую, я стал осторожненько подбираться к мысли о Мауре. Все утро я чувствовал, как что-то во мне упорно не желает вникать в эту тему. Мне не хотелось рассказывать ей про письмо. И пока что не хотелось рассказывать про деньги. «Наверно, для этого есть какая-то причина», – думал я, важно кивая лебедю, подплывшему на меня полюбоваться.
Найти эту причину было совсем не трудно. Наличие денег предполагало, что: а) я еще успею все взвесить по поводу наших с ней отношений; б) Маура непременно начнет указывать, что делать с деньгами. И наконец, если выбрать правильную линию по пункту «а», то пункт «б» решится сам собой.
