Она уверяет, что сделала: выбрала саму себя. Я спрашиваю, как насчет того, чтобы перейти в другую комнату и вместе попить чаю. Какой выбор ей велит сделать ее разум? Выясняется, что в принципе она не возражает. Я, разумеется, пытаюсь снова въехать в нужную мне колею.
— Ну, это уже что-то определенное. Да, кстати, о разуме? Каким ты себе его представляешь? Нечто похожее на постель, с которой можно снять простыню и постелить новую, из другой ткани, с другой расцветкой? Или он монолитный и твердый, как кирпич?
Во время этой тирады я потихонечку отхожу от ее комнаты, но пячусь задом, готовый в любой момент получить очередной взбрык.
— Насколько я понял, по-твоему, он скорее как кирпич, который не пропускает ни солнечные лучи, ни капли дождя, ничего.
Мой взгляд натыкается на кнопку выключателя, хочется на нее нажать, но не решаюсь. Страшно оборвать те незримые тонкие нити, которые мне удалось протянуть между нами в этой темноте.
— Ты уверена, что думаешь всегда именно о том, о чем сама хочешь думать? Вот я сейчас скажу: «Не думай о розовых слонах». Ну и как, получается?
Она выходит за мной на середину гостиной.
— Это всего лишь игра, ваши розовые слоны. Только игра.
— Тем не менее ты их все-таки упомянула.
Она чуть опускает веки:
— Хо-хо.
— Вот видишь, твой разум скорее бунтарь, а не послушный слуга. Значит, не я один хочу тебя преодолеть, но и твой собственный разум. «И познаете истину, и истина сделает вас свободными». Евангелие от Иоанна, глава восьмая, стих пятый.
Я все же включаю свет. Она говорит, что из-за меня у нее в голове теперь розовые мысли, а перед глазами — розовое облако. И что нос у меня вырос, превратился в розовый хобот, она вытягивает правую руку и крутит ладонью, изображая хобот, выразительно посапывая. «Хобот» как бы дует на чай, предварительно с трудом подняв чашку: Рут приходится неловко растопыривать и выгибать пальцы.
— Ваш слоновый нос очень похож на пенис.
Я специально не реагирую на эту реплику — чистой воды провокация, и «хобот» Рут, изогнувшись, сопит прямо мне в ухо.
— Так ты из-за них сбежала в Индию, из-за своих родственников, с которыми действительно не соскучишься?
Сопение становится более громким и свирепым, только теперь Рут тыкается хоботом не в меня, а в подоконники, сдувая на пол мертвых мух. «Пуф-пуф», хобот машет мне, его кончик трепещет в воздухе, а потом, почти наткнувшись на меня, Рут опускает руку. Скажите пожалуйста, до чего увлек ее мой нос, ничего не видит и не слышит. Она отчаянно хохочет, сгибаясь пополам, она хлопает в ладоши, она продолжает трубно сопеть. Но я все-таки повторяю:
