В посольстве категорически потребовали, чтобы я летела с ней. С помощью гидравлического лифта носилки подняли на борт «Боинга-747», где мы заняли целых пять мест: три для мамы, одно — мое, и еще одно — для ее кислородного баллона.
Сама судьба все ж таки вытурила меня из Индии домой. И после всего этого я имела, да, имела полное право кое-что сказать моему папочке, типа: «А шел бы ты куда подальше, папуля, за то, что ты мне устроил, и это, я чувствую, только начало».
Я сижу в стареньком кожаном кресле, наблюдаю за Билл-Биллом, пшикающим на стены какой-то гадостью от клопов. Пи Джей в своей комнате, распаковывается. Оттуда то и дело доносится металлическое звяканье: это он вешает плечики в гардероб. Тут две спальни. В моей две парные кровати, в его — одна, но широченная. Надо бы встать и снять с них пластиковые чехлы, мне все же немного стыдно за безделье, надо-надо, но почему-то продолжаю сидеть. Билл-Биллу помогает Тим. Оба молчат, будто воды в рот набрали. Даже не смотрят в мою сторону. Наверное, я излучаю флюиды «трудного экземпляра», от которого фиг дождешься помощи. Я машинально покачиваю босой ногой. Этот тип, когда мы сюда ехали, попросил отдать ему туфли, я и отдала сдуру, не хотела дяденьке лишний раз грубить.
Почему я такая квашня, даже не рыпаюсь, а? Смирненько сижу, поддакиваю: «Да, хорошо, пусть будет так». Ведь обычно догадываешься — хоть чуть-чуть, — что тебя, в принципе, ждет. Я лично всегда все знаю заранее. Это у меня только с Баба было по-другому, с ним все — как никогда раньше.
Окажись он сейчас здесь, как бы я всех их послала! Самым страшным было — вот так пойти и сказать ему, что я должна уехать. Я надела тогу «посвященных», хотя еще и не прошла обряда, но чувствовала, что имею на это право. Я вошла к нему, и пала ниц, и поцеловала его ступни, потом поднялась и сказала «до свидания». После развернулась и в запале так крепко ударила себя кулаком по макушке, что чуть не свалилась, Учителю пришлось меня поддержать.
— Хочешь чаю? — спрашивает наш суперденди мистер Уотерс.
— Благодарю вас, я бы выпила чашечку чая с молоком.
Все мои уже отчалили. Сижу потягиваю чай, разглядываю Пи Джея и резвлюсь (гадина я, конечно), передразнивая свою мамочку. Когда он улыбается, на лице его полно морщин, но только когда улыбается. Вижу, дяденька слегка вспотел. Не могу понять, кривые у него ноги или нет, это надо смотреть с тылу. Я потихонечку себя уговариваю: «не хами», «не психуй», «главное — спокойствие».
