Опять умолкает джасс, опять убыстряется бег официантов. Плывут блюда и ведерки с замороженным вином, стучат ножи и тарелки. К вам возвращается дар речи.
— Не правда ли… — обращаетесь вы к вашему собеседнику.
— Буммм!!. — отвечает вам джасс: — Jes, sir, she is my baby…
Потные и красные Яши толкутся в невероятной сутолоке фокстротирующей толпы. Программа повторяется снова.
Снова смолкает джасс.
Дамы пудрят носы и подкрашивают губы. Яши крутят ложечками в кофейных чашках.
— Уедем… — успеваете вы бросить вашему соседу.
— Буммм!!. — подхватывает джасс, и с риском быть сбитым с ног вы пробиваетесь к выходу.
— Едем в „Фантазию“, — предлагает вам ваш спутник. — Посмотрим на ночное кабаре.
Вы входите в низкий прокуренный зал. Табачный дым ест утомленные глаза. Свободных столиков нет, но услужливый хозяин немедленно раздобывает откуда-то стол и втыкает вас между ложей и пальмой.
— Буммм!!. — ударяет вас джасс. Тухнет свет, загораются зеленые, желтые, красные огни.
— Ва-ле-ен-сия…
Яши уже здесь, но уже не с прежним деловым видом. Они яростно крутят своих повеселевших дам. Кто-то перекрикивает джасс. Все опутаны лентами серпантинного безумия. Сотня ног шаркает по полу и подымает пыль.
Мелькает свет. Взрывы джасса чередуются с аплодисментами.
— И это… — успеваете вы крикнуть вашему спутнику под гул голосов в промежутке между двумя фокстротами.
— Буммм!!. — прерывает вас джасс: — Titina my Titina…
Так развлекается американизированный харбинский обыватель.
И когда вы смотрите на эти бесконечно крутящиеся перед вами в полумраке переливающихся разноцветными огнями дансингов словно в чаду дурмана шаркающие пары, вам начинает невольно казаться, что — после долгих лет войны и революции, после того, как на обагренной кровью и изрытой снарядами земле, народилось великое будущее, когда в огне и буре последней напряженной борьбы выковывается новая жизнь, — вы неожиданно попали в отмирающий мир теней прошлого, который твердо знает, что он обречен на гибель и потому торопится скоротать свои страшные последние минуты в сладком дурмане этого шаркающего танца мертвецов.
Фокстрот — это повальная болезнь, это предсмертная судорога буржуазного мира. И этой судорогой заражен, в ней бьется весь обывательский Харбин. Фокстрот танцуют не тогда, когда хочется потанцовать и просто повеселиться, — его танцуют везде и всегда: днем, вечером и ночью до утра; в кафе, в ресторане, в ночном кабаке, в дансинге и дома, когда собираются вместе четыре человека. Вы слышите фокстроты в ресторанных джассах, в кино, в виктролах, в радио. В магазинах вам предлагают фокстротные туфли, фокстротные серьги, фокстротные сумочки. Жены почтенных харбинских спекулянтов, слишком отяжелевших для беспрерывного фокстрота, нанимают специальных фокстротных мальчиков. В 1923 г. было устроено несколько специальных фокстротных конкурсов. На одном из них первый приз получила дама, беспрерывно протанцевавшая 24 часа. В ноябре 1924 г. в ресторане „Модерн“ во время фокстрота, как на боевом посту, скоропостижно умер присяжный поверенный Р. Другого очень крупного харбинского адвоката Г., человека лет под 60, вы и сейчас еще можете почти ежедневно видеть в различных местах, в поте лица своего самоотверженно крутящего свою даму в деловом фокстротном экстазе.
