Чирк! — в переулке вспыхнул и погас огонек зажигалки. Это условный сигнал и я окликнул человека, который был скрыт от меня темнотой:
— Браточек, закурить не будет?
Мой полушепот был услышан и прилетел ответ:
— Без проблем. Но у меня только «Прима».
Отзыв незатейливый, но правильный, да и голос знакомый, потому что принадлежал одному из доверенных лиц Генерала, капитану Виктору Дееву. Личность он известная и в списке особо опасных преступников и террористов, за голову которых оккупанты назначили награду, бывший кадровый офицер ВС РФ стоит рядом со мной, с полевым командиром Егором Нестеровым. Впрочем, сейчас это неважно.
Я скользнул в переулок и оказался под карнизом, который прикрыл меня от дождя. Разведчиков не видать, молодцы парни, не светятся. Мы с Деевым молча пожали друг другу руки, и он спросил:
— Ты один?
— Конечно, — я был уверен в себе и непробиваем.
— Дошел нормально?
— Как видишь.
— Хорошо. Пойдем.
Капитан откинул в сторону кусок картона, который прикрывал узкий лаз в стене, и мы проникли в полуразрушенное строение, которое когда-то было жилым девятиэтажным домом. Здесь тихо и никого нет, и только с верхних этажей вниз стекает вода. Деев включил слабенький фонарик-зажигалку, и мы прошли по узкому коридорчику с облупившимися стенами. Прошли десять метров и перед нами вход в подвал и железная дверь.
Нас ожидали. Еле слышно скрипнув петлями, дверь распахнулась, и я оказался в просторном и теплом помещении, где сидели охранники Генерала. Пятерка суровых волкодавов в кевларовой броне и касках, которые не только вооружены до зубов, но еще и прослушивали радиочастоты комендатуры, расквартированных в городе наемных соединений и полицаев. В общем, все как положено.
— Привет, Нестер.
Один из телохранителей Генерала, русоволосый крепыш, отложил в сторону штурмовой автомат «Сиу-38», встал и улыбнулся.
— Костян, здорово! — я был рад видеть старого боевого товарища, с которым знаком без малого полтора десятка годков. Ведь это один из немногих людей, кого я знал еще в спокойное время, когда на улицах наших городов можно было увидеть вывески на русском языке, который являлся общегосударственным. Поэтому по душе прокатилась теплая волна, и мы обнялись.
Однако служба есть служба и Костя Дорофеев, наверное, последний боец из сводного отряда «Черная сотня», который во время вторжения оккупантов целую неделю держал Самару, разомкнул свои объятья и сказал:
— Нестер, без обид, сдай оружие.
