Пару минут мы сидели практически в полной тьме. Я видел только этот серебристый прямоугольник и указательный палец, выводивший тонкий черный иероглиф. Как росчерк бога. Как след изысканной водомерки на поверхности ртутного озера…
И до того – да, до того, как перед нами зажегся большой экран и креативный продюсер вывел на него картинку с планшета, и до того, как он озвучил тему просмотра, – я понял смысл этого великого знака. Я все вдруг понял – и этот знак, и другие, и боль их формы, и судьбу изогнутых линий, и суть их Проекта.
Я аплодировал, я смеялся и плакал – вместе с другими из фокус-группы. Я был так счастлив. Я шепнул продюсеру в ухо:
– Я понял.
– Я вас услышал, – сказал продюсер в ответ и поднялся с кресла.
Он уходил, он хотел уйти, а я хватал его за рубашку и кричал «Понял! Понял!» – пока меня не оттащили ребята из фокус-группы…
* * *
Я в фокус-группе. Мое место – во втором ряду, третье справа. Нас кормят три раза в день. Еду привозят на таких специальных тележках, как в самолете. И пластиковые упаковки – они тоже как в самолете. Когда я ем, я представляю, что лечу на луну. Моя луна похожа на круглую льдину, плывущую по черному небу.
Обычно нам дают лежалое мясо, креветок, насекомых и их личинки. На третье дают настойку.
Спим мы кто где. Лично я сплю прямо здесь, в зале. А у ходячих есть свои комнаты, они уходят туда по ночам.
Когда наступает ночь, звучит специальный сигнал. Иначе нам не понять, что день уже завершился, ведь шторы всегда задернуты.
Нам каждый день показывают какие-то кадры или даже целые сцены, а мы реагируем. Реакция фокус-группы чрезвычайно важна для продюсера и для директора.
Я в фокус-группе. Но я уверен, что способен на большее. Я все понимаю. Я каждый день говорю продюсеру, что все понимаю. Что я могу быть Поводырем. Но он не верит. Он мне не доверяет. Он говорит, что мое место – во втором ряду, третье справа.
А я не такой. Я странджер, я не такой, как другие из фокус-группы. Они все южлы. Южлы и офтансы, что бы они о себе там ни мнили. Они слепые. Они смотрят на экран и не видят. Я – вижу.
Я могу быть Поводырем.
Я знаю, что рождается внутри, в темноте.
Мы едем к самому главному храму, мимо толпы. До сих пор мы в коломенском НЦИЦ жили, но презентацию Отец решил проводить здесь. До презентации еще сутки, но очередь уже выстроилась – мы едем по Москве часа два или три, а очередь все тянется за металлическим ограждением.
Наш микроавтобус старенький, с черными занавесками на окнах и с надписью «Ритуал». Я сначала все удивлялся, я-то думал, что нас торжественно повезут, но потом догадался, что это хитрый обманный ход: чтобы люди в толпе не поняли, кто мы и кто с нами, и не кинулись бы нам под колеса.
