— А что мы сейчас делаем? Едем опрашивать свидетелей?
У него было необычное лицо: очень подвижное, молодое и в то же время — лицо зрелого человека, знавшего много горя.
— У вас нет никаких полномочий, Лунд.
— Брикс просил меня…
— Когда мы приедем на место, вы останетесь в машине, пока я не позову вас.
— Это же смешно.
Ее слова не понравились Странге. Он поглядел на дорогу, притормозил, остановился у обочины и выключил зажигание.
— Вы останетесь в машине, пока я вас не позову, — повторил он. — Соглашайтесь, а иначе выходите из машины и добирайтесь домой как хотите. Кстати, именно там вы и должны сейчас быть. А не здесь, со мной, под этим сволочным дождем!
Он сложил руки на груди и ждал ее ответа.
— Вы точно придете за мной? — спросила она.
— Если буду уверен, что там безопасно.
— Я не ребенок, Странге! У меня было такое же звание, как у вас.
— Было. — Он смотрел прямо ей в глаза. — И что случилось потом?
Он ждал. Но она не собиралась реагировать на вызов — ни в беседе с этим малознакомым полицейским, ни с кем-то еще.
— Ладно, — произнес Странге неожиданно мягко. — Люди всякое про вас говорят, вы же сами понимаете.
— Вы не знаете и половины.
— Хотите рассказать?
Она молчала.
— Вот и отлично, потому что я не хочу знать. — Он завел машину. — Здесь коп я, а не вы.
Не дожидаясь ответа, Странге вновь влился в поток вечернего оживленного движения.
Дождь лил как из ведра, когда он въехал на пустую парковку позади заброшенного здания рядом с одной из пешеходных улочек, ведущих в Христианию.
— Я проверял этот клуб. В нем состоит десять-одиннадцать тысяч человек по всей Дании. Секретаря зовут Аллан Мюг Поульсен. Он снимает комнату рядом с офисом. Дом номер двадцать шесть.
— Он все еще служит в армии?
— Я не знаю.
— Бывал в Афганистане?
Странге не ответил.
— Драгсхольм давала этим людям деньги. Каждый месяц, — подчеркнула Лунд. — Вы должны узнать почему.
— Я спрошу. — Странге заглушил двигатель, сунул ключи в карман, открыл дверцу. — Ждите меня здесь. — Он повернулся и посмотрел на нее. — Мы договорились?
Лунд отсалютовала с самым серьезным видом, какой только могла состроить. Странге вышел и направился вдоль ряда дверей, отыскал нужный подъезд и вошел внутрь здания. Она пробормотала себе под нос что-то едкое и глубоко несправедливое. Конечно, он не имеет права вовлекать в следствие посторонних гражданских лиц. Может, он боялся выговора. Или просто хотел настоять на своем. Вот и Ян Майер постоянно чувствовал необходимость доказывать что-то в ее присутствии, и она никогда не могла понять почему. Он был хорошим копом, обладал умом и воображением. И учился быстро. По большей части — у нее.
