— Ох и напилась, — услышала Мария довольный голос Лены. — На неделю вперед…
— И я.
Девушки ополоснули лицо, вытерлись носовым платочком. Они почувствовали облегчение, точно отдохнули.
Выбрались из плавней.
— Давай, Марийка, перекусим. Попили — и есть захотелось.
— Захотелось.
Глаза отыскали песчаный пригорок, поросший редкой травой. Присели. Лена вынула из сумки булку, завернутую в газету, вареные яйца, соль в спичечной коробке.
Быстро поели. И — дальше. А небо над ними такое бледное, мягкое, такое бездонное, и казалось, в нем отражено все, что было здесь, внизу: спокойные плавни, полуденный свет, песок, куда ни взгляни. Облачко, возникшее сбоку, выглядело на этом небе чуждо, не на месте.
Впереди показался городок, первый на их пути.
5
Улицы, похожие одна на другую, забиты грузовиками, орудиями, людьми военными и невоенными, санитарными автобусами, походными кухнями, повозками, и оттого выглядел городок гораздо большим, чем был на самом деле. Домики, побеленные голубоватой известью, светились, словно в каждый из них проникло солнце и зажгло их изнутри ровным бледным пламенем. Раскидистые акации накрывали своей тенью тротуары и мостовую, и по этой тени, не сдвигая ее, валили бойцы, тянулись орудия и машины. Регулировщики на перекрестках силились направлять сбившиеся вместе машины и орудия, беспорядочные толпы людей, но из этого ничего не получалось: тесноте ни свернуть, ни отступить.
— А ну, девка, посторонись! Посторонись, говорю! — Мария почувствовала на спине чью-то осторожную, но твердую руку. Оглянулась: молоденький чернявый красноармеец — лицо запавшее, потное, на нем удивительными казались неунывающие глаза и смешливая улыбка. Он подталкивал к крыльцу небольшого домика такого же, молодого бойца, у того перехвачено бинтом левое плечо, правую руку держал на перевязи.
Мария повернулась боком и дала им пройти.
— Садись, — сказал чернявый раненому. — Перемотаю тебе обмотку. Ходишь как шалава.
Раненый послушно уселся на ступеньку крыльца. Чернявый размотал обмотку на ноге раненого. Потом начал класть на нее виток за витком. Витки, как литые, обтянули ногу.
— Ну, порядок, — помог раненому подняться. — Теперь и девке вон понравишься, — подмигнул чернявый Марии.
Мария потянулась за этим красноармейцем. Но тот, не замечая ее, разговаривал уже с пушкарями, в толчее пробивавшимися с тремя орудиями.
— Ребятки, это — что? — смотрел он на пушкарей, показывая пальцем на орудия.
— Очи повылазыли, не бачишь? — откликнулся степенный боец, шедший у переднего орудия.
