Смерть от голода никому не грозила — тут оставались еще нетронутые зверьем продовольственные склады со всякой консервированной снедью вплоть до бульонных кубиков. Прежние хозяева бросили эту примитивную жвачку для бедных, когда подались в богатый Хындэганск за длинным рублем. При желании и умении тут можно было обустроить импровизированную столовую и прокормиться всем вместе до первой весенней травки. Но у манагеров не было ни желания, ни умения жить в едином человеческом общежитии. Каждый предпочитал выживать в одиночку.
В конце ноября ударили жестокие морозы, и горстка полуживых доходяг кинулась укрываться в угольных шахтах. Под землей на глубине горных выработок не замерзала вода, температура постоянно держалась в пределах 8-11>ОС. Беда была только с едой, которую добывал себе каждый по отдельности, с одеждой кое-как перебились, когда натолкнулись на склад протирочной ветоши.
Я урвал там солдатский бушлат, ватные штаны и пару почти не дырявых свитеров. На голову натянул подшлемник сварщика и полушерстяной платок. На свалке мне попались добротные рабочие сапоги. Но самая большая удача — пара солдатских рукавиц с двумя пальцам — для большого и указательного. Правда, обе перчатки на правую руку, но это полбеды.
Беда была с едой, когда выпал глубокий снег и засыпал продовольственные склады, стоявшие почти без крыш. Суп в пакетиках и брикеты с кашами, пусть даже просроченные и попорченные мышами я выискивал на развалинах столовой для шахтеров, где в снегу ковырялись палками и мои коллеги по несчастью.
Никто из хомячков даже не пробовал охотиться, хотя дикие козы и лоси почти каждый день забредали в поселок. Про зайцев и белок даже говорить нечего. Но, чтобы охотиться сообща и загонять добычу, нужно иметь хотя бы примитивные навыки совместной жизни в согласии с другими, чего манагеры не знают при всей их напускной корпоративной солидарности — «наш офис — дружная семья».
Сосновые почки, хвоя да остатки пищеконцентратов со свалки составляли весь рацион беженцев.
В феврале грянули самые трескучие морозы. Полуживые от голода манагеры даже нос боялись высунуть из своих укрытий под землей, чтобы разжиться съестным на свалке.
И тут случилось неизбежное.
Однажды из дальнего конца подземной горной выработки потянуло нестерпимым для голодного человека запахом жареного мяса.
Я сразу все понял. И когда в штреке передо мной замаячили крадущиеся тени, я крепче сжал в руке прут стальной арматуры и рванул вверх по крутому шурфу к светлому пятну — там был выход на поверхность, засыпанный снегом.
