О! Это была битва! Борьба! Каждодневный адреналин в повышенных дозах. Он то уходил от жены, то возвращался. То звонил чуть ли не каждый час, то неделями не звонил. Она была терпелива, наша веселая, легкомысленная Крестовая дама, она ждала, как бы мучительно порой это ни было. Бесконечные, унылые выходные, веселые для всех, кроме нее, праздники, среди них — три Новых года. Наконец, она ждала его двадцать четыре дня, почти месяц, из Крыма, где он отдыхал с семьей… И после — ни слова упрека, вызова, мести — одна любовь, да, одна любовь.
Она не была навязчива, не звонила. Нет! Она ждала, только ждала и дождалась. А строгая, волевая жена первая впала в истерику и подала на развод.
— Соня, ты что, не слышишь?
— Да? Что тебе?
Она как раз собиралась забежать к подруге. Та жила совсем рядом, в соседнем доме. Очень хотелось поболтать.
— Я на полчасика.
Муж в это время всегда смотрел программу «Время», но сейчас почему- то не появился из спальни.
— Соня, зайди же…
— Что? — сказала Крестовая дама, входя в спальню.
Ей очень хотелось к подруге, та намекала на какие-то новости про общих знакомых. Иногда так хочется просто поболтать, вот так, да, посплетничать, легко, весело, не задевая глубин, порхая над жизнью.
Муж сидел на своей кровати, и в его позе было что-то тревожное и сгорбленное.
— Да? — сказала Крестовая дама, скрывая раздражение. — Я слушаю.
— Сядь, — сказал муж.
Крестовая дама села рядом, просто села рядом. Не взяла за руку, не прислонилась, чтобы почувствовать его плечо или чтобы он почувствовал ее плечо. Хотя, наверное, должна была это сделать.
— Помнишь, я проходил медосмотр…
Муж работал в особом отделе с особыми химикатами и, хоть все было предусмотрено, раз в год должен был проходить медосмотр.
— Так вот, вот… да… — замялся муж. — Вроде, у меня проблемы…
Тогда Крестовая дама взяла его за руку и крепко сжала.
— Глупости! Не думай об этом! Вот увидишь — все будет хорошо! Иди, посмотри телевизор.
Она поцеловала его в щеку и все-таки пошла к подруге. К тому же, была уже в сапогах. Но особой приятной болтовни на этот раз не получилось. Стало вдруг скучно обсуждать общих знакомых, в конце концов, что они ей? Да пусть живут, как хотят. Подруга раздражала: о чем бы ни шла речь, все переводила на себя. Щеки ее раскраснелись, она говорила торопливо, невнятно, захлебываясь. Возможно, у нее тоже были проблемы, но Крестовой даме это было совсем уж неинтересно. Она смотрела на ее бледный, нечистый лобик, раскрасневшиеся щеки и думала: «Боже, да она просто дура. И кофточка ужасная. Как можно такое носить!»
