Светлана проснулась от тонкого дребезжания стекол, этот звон исходил не только от окна, но и от белых шкафов, что стояли подле противоположной стены; увидев их, Светлана сразу вспомнила: ночевала в медпункте, и пустила ее сюда под вечер узкоглазая медсестра с плоским лицом — скорее всего бурятка. Но говорила она по-русски чисто, без малейшего акцента. Она пустила Светлану, когда та почти отчаялась найти какое-либо жилье, сказала: «Ладно, ночуй, только паспорт давай и еще какой есть документ». Светлана отдала ей институтский пропуск, корочки его были сделаны из хорошей искусственной кожи с золотым тиснением,— наверное, этот пропуск произвел на сестру впечатление. Та указала ей место на топчане, укрытом белой простынью, потом дала одеяло, но это уж после того, как они почаевничали.
Сестру звали Кирой. Светлана подумала, что, пожалуй, этой молоденькой низенькой женщине такое имя вовсе не подходит, но объяснить, почему не подходит, не смогла.
У Киры тут же при медпункте было свое жилье.
Кира подала к чаю меду, Светлана достала из своих запасов твердую колбасу. Кира ее долго разглядывала, понюхала, сказала:
— Однако такой у нас нет. Из Москвы?
Колбасу Светлана добыла не в Москве, а в областном центре через знакомых отца, пока готовили документы, но говорить ей об этом не хотелось, ответила:
— Да, конечно.
— Я там не бывала... Может, и не придется,— сказала Кира ровно, и в ее голосе не было сожаления, да и вообще, как поначалу показалось Светлане, голос Киры был лишен какой-либо интонации, так обычно произносят хорошо вызубренный текст.— Там интересно жить?
— А ты как думаешь?
— По телевизору, однако, интересно. А как по-самодельнешнему ?
Светлане вовсе не хотелось вести откровенные разговоры, она всерьез намаялась, устала так, что готова была свалиться и заснуть прямо на полу.
Путь в этот поселок оказался тяжким, она, можно сказать, продиралась через всякие непредвиденные преграды: надо было лететь с двумя пересадками, первая — ночью, шел дождь, и люди в стандартном аэропорту, сделанном из стекла и бетона, теснились друг к другу, сидели на лестницах, на чемоданах, потому что рейсы по каким-то направлениям откладывались. К счастью, самолет, на котором предстояло лететь Светлане, пришел вовремя, но места ей не давали, она пробилась к диспетчеру, накинулась на него с ходу, размахивая документами.
От города, куда ее доставил самолет, нужно было еще добираться рекой к большому поселку, она провела шесть часов на пристани, спала, сидя на деревянной большой скамье; к ней дважды цеплялись милиционеры, один пожилой, другой молоденький, требовали документы, она предъявляла, они долго рассматривали паспорт. Светлана не выдержала, спросила у молоденького:
