— Да при чем тут мальчишка! Говорю вам: дурное это место. Лучше объехать.
— Вот как? — изогнул бровь мэтр. — Может, попробуете предложить это нашему дражайшему принцу?
Шевалье нахмурился.
— Уж я б ему предложил… Если б не вы, мэтр, я б ему давно предложил…
— Тихо! Он возвращается!
Взмыленная лошадь принца протестующе заржала, когда Этьен резко дернул за уздечку, едва не налетев на Арманда. Скакать галопом по горам было не лучшей идеей, но ни мэтр, ни шевалье не решались сказать об этом принцу.
— Впереди все спокойно, — сообщил Этьен. — Можно ехать. И перестаньте дрожать, шевалье!
Последние пару дней Этьен начал подозревать, что его спутники завели обычай шептаться у него за спиной, и поэтому он сейчас не ускакал, как обычно, далеко вперед, на разведку, а поехал медленным шагом, направив лошадь прямиком в ущелье. Арманду де Тьенсегюру и мэтру Гидеону не оставалось ничего другого, как последовать за ним.
— Не нравится мне это ущелье, — снова затянул свое шевалье Арманд, как только они оказались в сумрачном проеме между двух гор. Солнце клонилось к закату, и тени от валунов удлинялись, обретая пугающе странные формы. — И булыжники эти не нравятся!
Этьен сокрушенно покачал головой.
— Ну сколько можно ныть, шевалье?
— И все же, Ваше Высочество! — поддержал спутника мэтр Гидеон. Если лошадь сломает ногу на этих камнях, то мы можем застрять здесь надолго…
— Не сломает, — отрезал Этьен.
— А вдруг обвал? — спросил Арманд. — Вы только посмотрите на эти валуны! Они же еле держатся!..
Состроив постную мину родителя, вынужденного следовать прихотям капризного ребенка, Этьен задрал голову и посмотрел на валуны. Потом посмотрел еще раз. Черты лица его разгладились, а глаза лихорадочно заблестели.
— Опять! — прошептал он и вскинул руку. — Смотрите! Вон там!
Кряхтя от натуги и подпирая полированной крышкой тяжеленный валун, Курцвайл умудрялся еще и читать мне мораль.
— Думаешь, ты один такой особенный? Ха! Да мы все тут — особенные. Всех нас вычеркнули такие вот этьены. Самоуверенные, узколобые, надменные тупицы, не способные осознать, что есть вещи, недоступные их пониманию… Мы все — жертвы человеческой ограниченности. И если мы будем держаться по одиночке, то жертвами мы и останемся. Один Дикий — ничто против этого гнусного Континуума! А стая — это сила!
Стая в настоящий момент рассредоточилась по склонам ущелья, ворочая валуны и занимая стратегически выгодные позиции для камнеметания. Оценив масштаб работы, которую я самонадеянно собирался проделать в одиночку, я пристыжено промолчал.
