Как увидел его атаман — просипел:
— Спаси!
Посмотрел доктор куда-то в сторону, будто переглянулся с кем, вздохнул и промолвил:
— Постараюсь.
Потом обернулся к разбойникам:
— Водка есть?
— Есть, а как же! — отвечал один, вынимая фляжку. — Только, может, сначала полечишь, а потом хлебнёшь?
Тут Бартек как заорёт на него:
— Я что, выпить у тебя просил, дурья башка?! Руки, руки я должен протереть водкой! Грязными руками в рану не лезут, олух!
Дней десять спустя стараниями Бартека сделался атаман здоровее прежнего.
— Больше я тебе не нужен, — сказал доктор и стал собираться.
Протянул ему атаман набитый кошель:
— Держи! Знай мою щедрость!
Покачал Бартек головой:
— Нет, не надо мне твоих денег. Они добыты разбоем, на них кровь безвинных!
Ахнула вся шайка, кое-кто за оружие схватился. Ахнул и сам атаман:
— Как же так, дохтур? Ведь рана моя тоже добыта разбоем, а ты мне жизнь спас.
Бартек пожал плечами:
— Это другое дело: я врач. Прощайте, господа разбойники!
Сумку свою докторскую на плечо вскинул, повернулся и пошёл прочь, а в спину ему нацелились десять ружей.
— Не сметь! — гаркнул вдруг атаман. — Кто дохтура тронет, башку прострелю!
Рассказывают, будто с той поры стала его мучить совесть, и скоро он шайку свою разогнал, сокровища награбленные отдал монастырю и сам в монахи пошёл. Жаль только, что всё это неправда. Вовсе он не раскаялся — разбойничал и дальше. В конце концов, лопнуло у людей терпение: устроили облаву, поймали и его самого, и всю шайку да всех и повесили.
А доктор тоже продолжал своё: лечил людей. Он уже считался едва ли не чудотворцем. Приходилось ему слышать, как родные говорят больному и друг другу: «Бартек на порог — беда за порог!»
Его не радовали такие речи. Покамест ему и впрямь удавалось отводить беду от своих пациентов; однако за все эти годы Смерть ни разу не показывалась у их изголовья. Но он понимал: рано или поздно это случится, и тогда напрасно человек будет ждать от него спасения; бесполезными окажутся все познания доктора Бартека и бессильным — его сострадание.
Один раз возвращался он верхом от больного; путь был неблизкий. Бартек уже подъезжал к своему дому, и конюх вышел принять лошадь, как вдруг выскочила из-за угла маленькая фигурка и метнулась навстречу доктору. Каким-то чудом он успел натянуть поводья. Глянул и видит: мальчик лет десяти, судя по одежде — деревенский. Спрыгнул Бартек с седла — и к нему:
— Ты что, парень?! Я ведь тебя чуть не сшиб!
Тот не отвечал, только затрясся от плача. Наклонился доктор, обнял его за плечи:
