Вот трогательное письмо императрицы: «Граф Алексей Григорьевич. Как скоро услышала я, что у вас пропал перстень с моим портретом в Чесменскую баталию, тотчас заказала сделать другой, который при сём прилагаю, желаю вам носить оный на здоровье… Как вы весьма хорошо управляете моим флотом, то посылаю вам компас, вделанный в трость. Прощайте, любезный граф; я желаю вам счастья, и здоровья, и всякого благополучия и прошу Всевышнего, да сохранит он вас целым и невредимым. Впрочем, остаюсь, как всегда, к вам доброжелательна. Екатерина».
Ещё надо добавить, что в честь победы при Чесме была выбита медаль с изображением героя, а сам он получил приставку к фамилии и стал прозываться Орлов-Чесменский.
Орлов вернулся на родину, пожил в Москве, в Петербурге, а потом вернулся в Италию. Русская эскадра расположилась в Ливорно. Теперь ему предстояло дело, которое кавалергардский бытописатель назвал «опозорившим его». Можно понять составителя биографии Орлова, жалко эту авантюристку, эту дурочку, которую наша историческая литература назвала княжной Таракановой. Сама она себя никогда так не называла. Тараканова — производное от Дараган, фамилия родственников императрицы Елизаветы, учившихся за границей.
Самозванство — удивительно популярная вещь на Руси. Вспомним астраханского царевича Августа — «сына» Ивана Грозного, царевича Лаврентия — «сына» сына Ивана Грозного, восемь «царевичей» — сыновей царя Фёдора, они как-то разом появились на Украине, в Москве — лжедмитриев, которых официальных было два, а неофициальных несть числа. «Чудом спасшихся Петров III», кроме Пугачёва, тоже было несколько. Так что традиция «сыновей лейтенанта Шмидта» очень давняя.
Правда, в начале своей бурной карьеры наша героиня не называла себя дочерью императрицы Елизаветы. Тогда она звалась в Турции султаншей Али-Эмете, в Венеции графиней Пиннеберг, была она и госпожой Франк, и Шелль… — прервёмся, имён было много. Но когда в России запахло жареным, Пугачёв осадил Оренбург, а по степи гуляло его бунташное войско, грабя и убивая, она стала наследницей русского трона Елизаветой II и «сестрой Петра III», читай Пугачёва, но при этом не знала русского языка и путала братьев Разумовских, называя своим отцом не Алексея, а Кирилла, который никогда не состоял в любовной связи с императрицей.
Тараканова была хороша собой, в меру образованна, свободно говорила по-французски и по-немецки, плохо по-итальянски и по-английски и обладала необычайной энергией. Она всегда жила в долг, неуёмная её натура жаждала славы. Подвижная, как ртуть, она моталась по Европе со свитой поклонников, искала влиятельных людей и средств, чтобы помочь «своему брату», уверяя всех, что Пугачёв в свою очередь будет ей помогать. Вся история княжны Таракановой окутана такой тайной, шита такими белыми нитками, что о ней трудно рассказать внятно. Одно точно, после первого раздела Польши князь Карл Радзивилл, глава польских конфедератов, ухватился за идею самозванства и обещал Таракановой поддержку как поляков, так и турок. Сердце княжны жаждало бури, и она её получила.
