«Сучка! Только отвернись! Натрет! Как же! Сапоги! — Питер хмыкнул. — Другое место она тебе натрет, слизняк!»
— Бедняга! — вздохнул кто-то.
— Ну что? По домам?
— А Хромоножка?
— А чего? Очухается и опять за свое…
— Ну… я про то, зачем шли… Что ж, так и оставим, да?
— Хватит с нас и Ганса, — проворчала Гергамора, — или ты хочешь слазить, а?
— Зачем? Гвирнус слазает.
— Как же! Слазает! Срубит, и всего делов.
— Не срубит он. Дуб-то ему все равно что родня.
— Оставь ты его в покое, что пристал?
— Руби не руби, а Ганса не вернешь.
— He-а. Пропали сапоги. Попробуй-ка в них теперь по лесу походи. Все ноги собьешь, — не унимался Ойнус.
— С каких это пор ты по лесу-то ходишь? — поддразнивала его Норка.
Гвирнус вдруг резко обернулся к сельчанам:
— Будет вам! Хватит! Уходите. А то я Снурка спущу.
— Ты что? Взбесился? — не очень уверенно спросила Норка.
— Ну его… — сказал кто-то из сельчан, — пошли уж… Повеселились.
2
Двор быстро опустел.
Только Хромоножка Бо остался лежать у дуба. Никто из сельчан так и не потрудился снять или хотя бы ослабить веревку на его шее. Голова повелителя была запрокинута к небу. Затылок лежал в небольшой прозрачной лужице. К мокрым волосам прилепился дубовый листок. Лицо Хромоножки посинело, но по тому, как подрагивали уголки его губ, Гвирнус понял, что повелитель всего-навсего спит. Другой бы давно отдал концы. Этот — спит.
На то и повелитель.
«Повелитель не повелитель, а все-таки человек», — подумал нелюдим, наклоняясь над спящим.
— Что, братец, и тебе досталось, да? — Он осторожно приподнял голову Хромоножки, снял веревку с его шеи. — Так-то лучше. Все на свете проспал. С вас, повелителей, как с гуся вода. Противно аж.
— Ага, — улыбнулся своему сну Бо.
— Вот и я говорю, — проворчал Гвирнус, прислушиваясь к странной тишине в доме. Ни плаксивого, слегка по-старушечьи дребезжащего голоса Илки. Ни спокойного, ровного — Ай-и. «Как там Ай-я говорила? — вспоминал нелюдим. — Предчувствие? А ведь не подвело. Это она про Ганса. Точно». Вспомнился и снившийся ему сон. «В руку, ей-ей».
— Ладно, некогда мне с тобой возиться, — пробормотал Гвирнус. Он тряхнул разоспавшегося не в меру Хромоножку: — Вставай, братец, пора.
Бо вздрогнул всем телом, открыл глаза.
— Небо, — прошептал он.
— Что? — не понял Гвирнус.
— Небо. Синее. Хорошо.
— Куда уж лучше, — проворчал нелюдим, подавляя в себе желание треснуть повелителя по грязной шее, — тут вурди знает что стряслось, а он: хорошо, — куда уж лучше, — повторил Гвирнус.
