— Нужно посмотреть.
Десятник только пожал плечами, дескать «Как прикажешь», и скомандовал своим подчинённым:
— Вперёд! Шагом!
Ящеры неохотно двинулись на юг, осторожно ступая своими широкими трипалыми ступнями и утробным ворчанием выражая свое недовольство командам наездников. Тем, впрочем, тоже не особо хотелось двигаться в заданном направлении. Сам Эльнуар поймал себя на мысли, что сейчас совершает никому не нужную глупость. И так понятно, что здесь происходить что‑то неправильное. Рисковать, углубляясь в эти земли, особого смысла нет. Но он гнал от себя эти мысли, прикрываясь полученным приказом изучить и доложить. Гнал, не желая признавать, что таким образом просто не хочет признать некое превосходство десятника.
Тому, похоже, было сейчас плевать на чувства высокородного к своей персоне. С каждым пройденным фурлонгом он становился всё сосредоточенней и осторожней. Стрела лежала на тетиве его лука, и было видно, что натянуть и отпустить её для этого воина дело пары мгновений. Другие бойцы брали пример со своего командира и бдительно осматривали каждое мало–мальски подозрительное место.
Сумрак под ветвями деревьев начал светлеть, и Эльнуар как‑то не сразу понял, что дело не тут вовсе не в близости полдня. Лес высыхал и сбрасывал листву. Лапы роадраннеров с неприятно громким хрустом давили скрюченные коричневые листья и сухие ветки. Сами же ящеры, которые недавно ворчали уже почти непрерывно, как‑то разом замолчали и начали едва заметно подрагивать. Животные были откровенно испуганы.
Стремительное движение где‑то спереди и слева Эльнуар ещё успел заметить. Успел он также натянуть поводья, заставляя своего скакуна остановиться. Но вот выстрел десятника прозевал. И только когда что‑то темное и мощное словно споткнулось и рухнуло в сухой подлесок, издав короткий то ли рык, то ли визг, высокородный заметил, что светловолосый воин снова накладывает стрелу на тетиву.
— Не стоит двигаться дальше верхом, высокородный.
С удивлением Эльнуар отметил, что сейчас в голосе десятника отсутствовал даже намек на насмешку. Если раньше командир отряда избегал обращаться к нему напрямую, то сейчас тот счёл уместным даже учтивое, хотя и обобщённое титулование. «Неужели боится», — мелькнула мысль, но ангья тут же осознал её нелепость. Безусловно, десятник боялся, ибо страха не испытывают только полные безумцы. А лишённым ума командир отряда не выглядел. Собранным, напряжённым и даже каким‑то злым — да. Таким, каким и положено выглядеть командиру отряда, который вляпался в неприятности.
