И этим самым евангелистам, которые были лишены обыкновенного дара наблюдения и даже здравого человеческого смысла, удалось начертить характер и написать историю, которая затемняет собой произведения самых спесивых историков и в продолжение восемнадцати столетий на все христианство производила непреодолимую прелесть очарования! Нет действительно ничего удивительного в том, что подобные нелепости заблуждающейся, сбившейся с толку учености и во зло употребленного остроумия едва переживали своих виновников. Решительная заслуга Штрауса состоит в том, что он своим обширнейшим сочинением «Жизнь Иисуса» совершенно уничтожил работу своего предшественника и нанес ему ученым путем смертельный удар. Но и его собственную теорию постигнет не лучшая участь. Равным образом и Ренан в своем трактате «О критических историографах Иисуса» с полным презрением говорит об этой «глупой экзегетике», об этом «жалком методе толкования, – толкования, составленного из хитросплетений и основывающегося на механическом применении нескольких случайностей, как, например, экстаз, молния, гром, облака и пр.»… Он говорит: «так называемое рационалистическое толкование могло удовлетворять первому несмелому требованию человеческого духа, когда он вступит в запрещенную область рассудка; но это не могло долго продолжаться: нужно было ожидать, что опыт скоро раскроет непростительные недостатки, сухость и невежество. Никогда лучше не осуществлялась остроумная аллегория о дочерях Миноса, которые за свою острую критику народных религиозных верований превратились в летучих мышей. В невежественном разрывании легенды на части заключается столько же наивности и легкомыслия и гораздо меньше поэзии, чем в допущении целой неразорванной легенды» 79). Таким образом, один неверующий опровергает другого и этим самым подводит мины под свою собственную систему.
Теория поэтического творчества (фикции)
Последняя теория, пытающаяся объяснить жизнь Иисуса Христа из идей поэтического творчества, выразилась в двух формах: мифической и легендарной. Первая основывается главным образом на древнем мифическом изображении языческих богов и полубогов; последняя – на средневековых легендах о христианских мучениках и святых.
Мифическая гипотеза есть произведение Давида Фридриха Штрауса и носит на себе печать терпеливого исследования и солидности, свойственных немецкому ученому, а легендарная гипотеза изобретена Иосифом Эрнестом Ренаном и проведена им с блеском, щегольством и легкомыслием, отличающими парижского беллетриста. Первая из них написана для ученых, а другая для народа; первая утверждается на философском основании спекулятивного или логического мышления; последняя составляет плод сентиментальной и поэтической фантазии. «Leben Jésu» Штрауса так относится к Ренановой «Vié de Jésus», как тяжелые доспехи средневекового рыцаря к парадному, праздничному мундиру солдата новейшего времени, или как шестидесятифунтовая гиря к хлопушке, или как медная статуя к разукрашенной восковой фигуре; но обе гипотезы существенно выходят из одних и тех же натуралистических предположений и приходят к одному и тому же заключительному выводу. Обе теории с одинаковой ненавистью относятся к удивительным, сверхъестественным явлениям в жизни Иисуса и от живого евангельского Иисуса оставляют одну только прозрачную тень, одно corpus mortuum.
