Мой выбор заключался в том, что я строил дома. Веранды, гаражи, пристройки, целые коттеджи. После окончания колледжа я попытался устроиться в фирму отца, где подрабатывал каждое лето с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать.
— Мне понадобятся рекомендации, — сказал я, войдя в его кабинет сразу же по возвращении из колледжа. Тогда мне было двадцать два.
Мне нравилось то, чем я занимался. Я сочувствовал друзьям, которые целыми днями сидели в заточении в своих похожих на конуру офисах, а после восьми часов работы возвращаясь домой, не могли толком назвать ни одного дела, которым они были заняты. Я же строил дома. Их можно было увидеть своими глазами, стоило лишь выйти на улицу. Занимаясь строительством вместе с отцом, я каждый день учился у него. Через пару лет совместной работы с ним я встретил Шейлу. Некоторое время спустя мы сошлись, и моим родителям это нравилось не больше, чем Фионе. Но через два года мы перестали жить в грехе, как любила говорить моя мать. Мы изменили себе отчасти потому, что мама умирала от рака, и осознание того, что мы официально оформили отношения, позволило ей отойти в мир иной со спокойным сердцем.
Еще через четыре года у нас родился ребенок.
Отец дожил до этого момента и смог подержать Келли на руках. После его смерти я стал боссом, но чувствовал себя осиротевшим и подавленным. Эти ботинки оказались слишком велики для меня, однако я делал все, что было в моих силах. Без него все пошло уже совсем не так, как прежде, и все же я любил свое дело. У меня был стимул вставать по утрам. И у меня была цель. Я не видел причин оправдываться перед матерью Шейлы за ту жизнь, которую выбрал.
Мы с Шейлой очень удивились, когда у Фионы появился Маркус Кингстон. Его первая жена все еще проживала где-то в Калифорнии, а вторая — погибла восемь лет назад, когда какой-то недоумок на навороченном «сивике» проехал на красный свет и врезался в ее «линкольн». Маркус занимался импортом одежды и других товаров, но свернул бизнес к тому времени, когда Фиона встретила его на открытии галереи в Дариене. Он старался завести полезные знакомства и связи среди богатых и влиятельных людей, к которым любила причислять себя Фиона.
Четыре года назад они решили пожениться, и Маркус продал свой дом в Норуолке, а Фиона выставила на торги свой в Дариене. Они стали жить вместе в роскошном таунхаусе, окнами выходившем на пролив Лонг-Айленд.
Шейла предполагала, что однажды утром Фиона проснулась и подумала: «Хочу ли я до конца дней жить одна?» Честно говоря, я никогда не думал, будто у Фионы могли возникнуть проблемы эмоционального характера. Эта женщина всегда держалась с таким надменным и независимым видом, что, казалось, совершенно не нуждается в чьем-либо обществе. Однако под ледяным фасадом скрывался очень одинокий человек.
