(И на том стою.)
…Однако минуточку… Раз уж я дошел до стадии признаний, полагаю, будет уместным рассказать теперь о моей коллекции подставок для стаканов, потому что я знаю, что потом могу забыть, и не следует оставлять трупы в памяти: ведь она сама по себе — ходячий труп.
Тем не менее позвольте мне, прежде чем рассказать о своих подставках для стаканов, предложить вашему вниманию исторический факт, о котором вам, несомненно, отлично известно: когда-то, в XVIII веке, в канадских землях один тип, по его словам, выловил волосатую форель — форель, мудро приспособившуюся к суровости холодной воды. Люди с интересом рассматривали эту чудесную форель, укутанную в меха, и в мыслях местных жителей был маленький уголок для образа волосатой форели: волосатая форель занимала пару активных нейронов мозга всех свидетелей этого необычного феномена, эта форель уже навсегда была в их памяти, как неизгладимый межевой столб, хотя была она всего лишь не чем иным, как волосатой форелью.
(Потом выяснилось, что рыбак, поймавший волосатую форель, был всего лишь шутником, вырядившим обыкновенную форель в шкуру хорька или, может быть, кошки, я не могу сейчас сказать точно. Но, несмотря на то что обман открылся, образ волосатой форели навсегда останется в мыслях тех, кто видел ее и восхищался поддельной форелью.)
Так вот, подставки для стаканов — это волосатая форель моих мыслей, так сказать.
Подставки для стаканов — это не более чем окружности или квадраты из картона с рисунками, логотипами и буквами, согласен, но они составляют часть моего мышления с 17 апреля 1997 года, со дня, когда поэту Бласко исполнилось тридцать девять лет, и мы пошли с ним праздновать — друзья, шумная ватага, — инспектировать зачарованные гроты ночи.
Признаюсь, я сильно напился, потому что это было знаменательное событие, и, по странности, принялся подбирать подставки для стаканов во всех барах, куда мы ходили, ведь мании рассудка обычно принимают непредвиденное направление, тем более если вышеупомянутый рассудок отуманен каким-нибудь веществом на основе амфетамина и джином. На следующее утро, проснувшись с настроением человека, входящего в этот ад с надежной охраной, которая должна существовать для тех, кто продолжает плохо себя вести и в аду, открыв глаза, подобно человеку, открывающему две банки с выпивкой одновременно, я сказал себе:
— Сегодня тебя ждет мерзопакостный день, Йереми.
И это был, несомненно, мерзопакостный день, хотя, подобрав свою одежду с пола, я увидел, что по всем карманам у меня распиханы подставки для стаканов, и это заставило меня улыбнуться, потому что подставки для стаканов напомнили мне подробности гулянки в честь поэта Бласко, и я сказал себе:
