Стихи получились сами собой – мозаичные кубики слов вдруг сложились единственно мыслимым образом.
И на влажной стене подвала проступили картины – белокрылый фрегат, глыбы блестящих айсбергов,
занесенный песком контур мертвого корабля... На крик прибежал отец. Он разогнал малышню и взялся
заново пороть сына, но, не сделав и трех ударов, плюнул и выпустил парня. Словоплетство не бог весть что,
но могло быть и хуже – дар к палачеству, например.
С того дня отец перестал требовать, чтобы Ос вместе с братьями гнул лозу, мастеря короба и
плетеные стулья на потребу богатым купцам. Без толку, дела не выйдет. Мать стала ласковей, норовила
подсунуть тайком то сладкий рожок, то монетку. Но братишек, особенно младших, шугала прочь, как и
прочие матери во дворе. Из приятелей только подкидыш Брок не гнушался теперь сопровождать Оса.
Славно же было – урвать вечерок и с котомкой лиловых слив забраться на самый верх мертвого
бастиона – смотреть на волны, мечтать и на спор плеваться вниз косточками. Теплый мох, что вглухую
затянул камни, был приятней любой постели, а если разрыть его пальцами, можно вытащить гильзу или
осколок или… Тени мертвых солдат порой чудились Осу в долгих сумерках вечеров. А Брок ничего не
боялся. Подкидыш был очень силен.
По округе мальчишка считался угрюмцем и молчуном. Но когда Ос рассказывал о нездешних странах
и временах, Брок вступал в разговор второй скрипкой. Словоплет придумывал город, подкидыш становился
в нем королем, могучим и справедливым. Однажды на бастионе, Брок открыл Осу тайну, что женится на
принцессе. Только вырастет – и возьмет ее в жены.
В день всех святых, когда добрые горожане выходили мириться между собою и давать по серьгам
инославным, Ос пробрался полюбоваться на шествие. Король был болен и с трудом держался на белом
разряженном жеребце. Принцесса сидела в карете, как пряничная фигурка – блестящая, ладная, с глянцевым
и немым лицом. Ос подумал еще: как можно влюбиться в такую куклу. Но приятелю не сказал. Впрочем, не
до того было.
Тощих, шумных и плодовитых, как тараканы, жителей рыжих кварталов в городе недолюбливали
давно. После молебствий на площади кто-то крикнул «Бей!», космачи с нагайками как всегда опоздали.
Насмерть сходу, почитай, никого и не порешили, но пока громилы делили пестрые тряпки, гроши и утварь,
запылали склады. Огонь перекинулся на жилье. Ос лишился двух братьев, отца и дома. До жути хотелось
