– Я вас понял, Валерий Михалыч, но через меня они не выйдут на заказчика. Я его не знаю. А вы лишь посредник.
– В том-то все и дело. Вас мы тоже нашли через посредников, но вы сами решили высунуться, очевидно, не доверяя посреднику. Вот почему вы потребовали аванс и сами за ним приехали и сейчас явились за остальными деньгами. Зря вы вышли из тени.
– Это угроза?
– Не от меня лично, как вы понимаете. Иначе этого разговора не произошло бы. Но для моего хозяина его собственные интересы превыше всего на свете. Боюсь, он уже принял решение. Вам надо срочно покинуть Москву. Исчезните. Вы же профессионал, деньги у вас есть, и их не надо делить между партнерами, которые ушли в мир иной. С каждым днем вам будет все труднее пропасть из поля зрения. Вы правильно сделали, что назначили встречу здесь.
– Тут нет удобного места для снайпера.
– Вы все сами хорошо понимаете. Мне вас учить нечему.
– Спасибо за откровенный разговор.
– Мне бы его не простили, удачи вам.
Родион поднял с земли дипломат, вышел из кафе и направился в сторону Арбатской площади. Посреди пешеходного Арбата с ним ничего не могли сделать.
Эти чистюли грязно работать не станут. Остальное сводилось к элементарным расчетам. Родион, не дойдя до площади, зашел в подъезд, достал из-за двери железный крюк и заблокировал ее. На это ушло несколько секунд, затем он проскочил к другой двери и выбежал во двор, где стоял микроавтобус «скорой помощи». Двигатель машины был включен. Родион запрыгнул в салон микроавтобуса с матовыми окнами, и машина сорвалась с места. Из ворот она выехала на боковую улочку щ включив синие маяки на крыше, понеслась по городу, проскакивая на красный свет светофоров.
Спустя двадцать минут машина затормозила в одном из переулков на Сретенке.
Родион дал шоферу две сто долларовые купюры, вышел из машины, быстро миновал проходные дворы и спустился в подвал старого дома. Здесь размещалась какая-то мастерская, где химические колбы уживались со слесарными верстаками и компьютерами. Два крошечных окошка под сводчатым потолком были занавешены плотными замасленными тряпками. В помещении стоял устойчивый запах химикатов, смешанный с сыростью и табачным дымом. Кроме нескольких крутящихся стульев, из мебели ничего не было. На одном из них сидел мужчина лет шестидесяти, читал газету и пил пиво из горлышка.
– Все в порядке? – глядя на вошедшего из-под очков, спросил он.
– Не знаю, Герман. Ничего не знаю.
Родион подошел к верстаку, положил дипломат, достал из него две пачки долларов и бросил на стол.
