— Чего это ты тут делаешь, сыночек? — один из помощников шерифа стоял у меня за спиной, держась за рукоять пистолета. Пояс его был начинен медными гильзами.
Я решил рвануться к дому. Но пока вылезал из кабины, тот человек схватил меня, заломил мне руку за спину и поволок к трем их машинам.
— Лучше уберем тебя в сторонку, сыночек, — сказал помощник шерифа. — Нам ни к чему, чтоб какого-то ребенка задело, больно ведь будет.
— Руке моей больно, — заскулил я.
— Прости, — он поослабил захват. И только успел сделать это, как я предпринял новую попытку высвободиться. Он снова надавил сильнее. — Слушай, ты это брось, малышка. Давай полегче, а не то достану наручники.
Он втолкнул меня на заднее сиденье одного из автомобилей и сам устроился рядом, тяжело дыша и воняя потом. Его портупея поскрипывала. Он походил на ломовую лошадь. Двое спереди, с оружием и в мундирах, на нас не оглянулись. Они смотрели и слушали сцену у веранды, где мой дедушка и шериф продолжали беседовать. Ничто не мешало слышать каждое их слово.
— Нет, — говорил старик, — ежели хотите убрать меня отсюда, придется выдирать с корнем.
— Мы это сделаем, мистер Воглин, коль надо будет. Если вам того охота, так и сделаем. Но прошу в последний раз, не устраивайте стычку. А то кого-нибудь тяжело ранят. Может, вас. Может, кого из нас. Может, меня. Кто-нибудь вдруг и убитым окажется. Правда, подумайте про это. Стоит ли?
Дед ответил из тени веранды. В этой тени его едва было видно, только лоснились стволы ружья и поблескивали очки.
— Уберетесь со своими пистолетчиками вон с моих владений — и никого не заденет.
— Не могу этого, мистер Воглин. Давайте еще обсудим.
— Нечего обсуждать нам. Совершенно нечего. Или вы со своими людьми уезжаете, или начинаем стрелять, вот так-то. Я уже старик, мне все одно скоро помирать. А денек сегодня хороший. Ну-ка, не пытайтесь подкрасться!
Шериф в бессилии развел руками, уставясь на призрак на крыльце. Сдвинул на затылок шляпу, почесал лоб. Глянул на меня и на семерых своих помощников, сидящих по машинам. Глянул на сарай, на ветряк, который был неподвижен. Бросил быстрый взгляд на солнце. Десять часов. Вытащил свои часы и проверил по ним.
— Итак, мистер Воглин... — Толстяк-коротышка, чиновник в отвислых брюках, шериф казался безобидным, словно почтальон. — Итак, уж и не знаю, что еще сказать. Мне предписано убрать вас отсюда.
Дедушка не отвечал. Он дожидался.
Те, кто был со мной в машине, напряженно смотрели в сторону дома. Я осторожно подобрался к ручке дверцы с моего боку, защелка цокнула и открылась. Я, отпихнув дверцу, устремился наружу, но помощник ухватил меня руками как клещами.
