Автомобиль проследовал мимо, хвостовые огни светились сквозь пыль. Машина Лу? Полной уверенности не было. Но вполне возможно. Я встал и вышел на дорогу. Вот тут-то и охватил меня истинный страх от встречи с той вившейся ядовитой веревкой. Я присел, пока сердце не перестало колотиться будто мотор, а нервы вновь смогли распоряжаться мышцами и суставами.
Не один час спустя — мне показалось, что не один час, — я достиг границ ранчо. Большой прямоугольник ворот маячил черным пятном на темно-синем фоне ночи. Чуть было не дошел до них, но успел различить джип, стоявший у ворот, блики от касок, огонек сигареты, услыхал гудение человеческих голосов, треск помех в рации. Остановился, настолько измученный голодом, жаждой, утомлением, что стало все равно, поймают меня или нет. Потом решил не сдаваться покамест и сделал большой круг, подальше от джипа и от ворот, перелез дважды через забор и, срезая угол, вернулся на дорогу на немалом расстоянии от охраны. По крайней мере, знал, где нахожусь. Центр ранчо — дом, пища, вода и ночлег — всего в трех милях. Сознание этого побудило продолжить свой путь. Волоча ноги в пыли, спотыкаясь об острые торчки засевших в песке камней, я шагал вперед.
Свет фар выполз из русла Саладо и упал прямо на меня, когда машина пошла по дну бывшего озера. Опять я заторопился сойти с дороги и лечь за кустом, сперва удостоверясь, что там не поджидает гремучая змея. Автомобиль приближался, мчась по солончаковой равнине, потом замедлил ход на извилистом подъеме на каменистый взгорок. Я наблюдал не в силах особенно проявлять любопытство. На сей раз я вполне уверился, что это машина Лу и, по-моему, в ней сидят двое. Значит, дедушка бросил свой дом, чтобы самому разыскивать меня.
Снова битый час доходило до меня, что из этого следует. Когда дошло, то слишком уже поздно. Я вскочил, выбежал на дорогу и заорал что есть сил в сторону хвостовых огоньков, исчезающих из виду:
— Дед! Лу! Стоп! Стой! Дедушка...
Да, слишком поздно. Огоньки растворились вдали. Как было меня расслышать? Слезы потекли по щекам, пока я беспомощно стоял посередь дороги. Что делать? В голову ничего не приходило. Я пошел по равнине, вниз по взлобку, по дну высохшего озера длиной в милю, мимо коралей и погрузочных загонов, по неровной дороге к Саладо и к строениям на ранчо.
Когда дошел, то устал до того, что о еде не думал. Не помышляя заглянуть в дом, направился в кораль, к конюшне. Все еще сверлила идея, что надо спрятаться. Я вдоволь наглотался воды, сочившейся из трубы над поилкой, и ввалился в шорную.
