— Банди, от тебя голова разболится. — Старик допил пиво и обернулся ко мне. — Идем, Билли.
Мы с дедушкой снова оказались среди обжигающего послеполуденного сияния. Жарко было, как в котле. Пошли к грузовичку, сели в кабину.
Остановились у нового универсама на краю поселка, старик купил там муки и фасоли, и мы поехали на юг, потом повернули к западу на двадцатимильную грунтовую дорогу, которая ведет к ранчо.
Пейзаж передо мной был очень похож на стенопись в баре «Колесо фургона». На западе поднимался сломанный зуб Ворьей горы (высота— десять тысяч футов над уровнем моря), ее украшало облачко. Севернее — горы Сан-Андрес, белые бугры гипса заполняли все пятьдесят миль до основания хребта, южнее Органные горы тянулись до приграничной безлюдной пустыни и Старой Мексики. Два грифа парили высоко в голубизне, жадные их глаза не упускали ничего из творившегося внизу, утроба, клюв, когти были сторожко напряжены из-за голода.
Добрались мы до ограды, потом и до ворот скромного дедова королевства. Он остановил пикап, я вышел отворить ворота и придержать их. Старик въехал, я закрыл и запер ворота, опять взобрался на сиденье.
Мы ехали по солонцовой глади на дне древнего озера, зной налетал упругими волнами, сквозь потоки жары и света очертания гор казались сдвинувшимися со своих мест и плывущими в желтом сияющем небе. В этих краях без фантазий и миражей не обойтись.
Затем мы пересекли глинистые холмы, напоминавшие гигантские ульи, песчаниковые башни и утесы, самосаженный цветник из юкки с десятифутовыми цветочными стрелками. Дорога сбежала в широкую промоину, мы запрыгали по мягкому горячему песку и вверх на другую сторону, мимо зарослей ивы и тамариска, где гурт дедовых мордастых герефордов прятался в тени, ожидая заката, когда можно будет подняться и продолжить поиск пропитания. Кабина грузовичка наполнилась мелкой пылью, ее слой лег на передний ящичек, и я написал на нем: Билли Воглин Старр.
Мы и не пытались беседовать в дороге, ибо пикап дергался как мустанг, ревел мотор, едкая соль садилась на глаза и зубы. Дед смотрел прямо вперед из-под своей потрепанной шляпы и не выпускал руль. Я поглядывал по сторонам, насыщая глаза, мысли и сердце красотою этих суровых мест. Крутая сторона, что называется. Корове надо полмили протопать, чтоб найти клок травы, и пять миль, чтоб сделать глоток воды. Будь ранчо моим, я бы продал рогатый скот и развел бы тут диких лошадей и бизонов, койотов и волков, и пусть ее пропадает мясная промышленность.
