Костер на горе | страница 38
— Если решишь воевать, я буду воевать за тебя. Незачем и спрашивать. Но надеюсь, твое ослабевшее разумение выправится, прежде чем оба мы кончим в федеральной тюрьме.
Теперь улыбнулся старик. Его золотой зуб сверкнул в лучах лампы.
— Вот это, Лу, мне и надо было от тебя услышать.
— Ты это и раньше слыхал.
Затем дедушка обратился ко мне:
— Билли, дописывай-ка свое письмо и отправляйся спать. Завтра у нас дела.
— Да-да. — Я склонился над письмом, лизнул ручку, заставил себя добавить еще несколько строчек: «Стоит жара. Кто-то убил Лентяя. В это лето я езжу на Голубчике...» Чувствовал, Лу, приятельски ухмыляясь, держит на мне свой взгляд.
— Позволь мальчонке побыть с нами, — сказал Лу. — Он обещал научить меня вечерком играть в шахматы. А, Билли?
— Да-да.
— Ты вроде говорил — на встречу в суде собираешься, — вставил дед.
— Ага, верно. — Лу посмотрел на часы, серебряный браслет сверкал на загорелом запястье. — Ну, за полчаса надо добраться. И ты б со мной двинулся, Джон.
— Только в день Страшного суда.
— Этот суд будет в один из ближайших дней.
— Пускай будет. Я готов.
Лу пожал плечами, лениво встал со стула и надел шляпу. Сердито посмотрел на старика.
— Воглин, ты осел.
— Может быть, ты прав.
— Ты нарываешься на неприятности. И на разрыв сердца.
-— Поживем — увидим.
— Ведешь себя безответственно.
— Это что-то новенькое. Объясни поподробнее.
— В следующий раз. — Лу обернулся ко мне: — Спокойной ночи, Билли. В следующий раз мы с тобой сядем за шахматы. Не прошу, чтоб ты попытался вразумить своего дедушку, поскольку знаю, что ты упрямец и невежа ему под стать.
— Да-да, — отвечал я.
Полковник Эверет Стоун Де Салиус появился через два дня, прибыл на сером служебном автомобиле с надписью крупными буквами на дверце: «Инженерные войска США». Дед, Элой и я обнаружили, что он нас поджидает, когда возвращались с объезда заборов. Элой и я занялись лошадьми, старик пошел к дому знакомиться с гостем, сидевшим на ступеньках крыльца. Торопясь присоединиться к ним, я предоставил Элою заботы по конюшне.
Полковник Де Салиус был в гражданской одежде, как и обещал Лу, — в изящном летнем костюме из серого дакрона, в соломенной шляпе с узкими полями, в белой рубашке и серебристо-голубом галстуке. Крупный он был человек, помощнее деда, с широкой, как у быка, грудью и могучей шеей. Голубые глаза, умильно сиявшие, по цвету соответствовали галстуку, цвет лица своей яркостью извещал: человек этот непрочь поесть. Улыбка, когда он улыбался, а улыбался он непрестанно, заставляла ощутить, что в действительности этот незнакомец — старый друг нашей семьи. Мне бы он понравился, улыбайся он реже.