— Ну и денек, — Лу улыбнулся мне. — Что за проделки, однако?
— Я подумал, он собрался стрелять в тебя.
— И тогда ты метнул свое копье? — Теперь оно лежало рядом с койотом. — А это я зачем? — Лу медленно встал, надел шляпу, ухватил койота за шкирку, приволок к краю обрыва и пустил катиться в нижний лес. Затем вернулся в тень под утесом и опять присел,
— А ружья куда?
— Ружья, ага. Припрячем их в камнях, заберу на обратном пути, завтра. — Он вздохнул, слегка устало, потом бодро сказал мне: — Билли, будь любезен, загляни в мой седельный мешок. Там фляжка с водой, да и перекусить найдется.
— Вон как! — я нескладно, но слез с лошади.
— Билли!
— Что?
— Знаешь, сглупил я. Нас обоих могли и пристрелить. Но эти люди... люди страсть как меня обозлили. Совершенно не умеют себя вести.
— Точно, — подтвердил я, роясь в седельном мешке. — Совершенно не умеют себя вести.
Он сидел в задумчивости, шляпа на затылке.
— Интересно, офицеры они или рядовые?
— Наверняка не джентльмены.
— Сам я был офицером. Оттого мне трудно сказать наверняка, В любом случае, надеюсь, они благополучно спустились с горки,
— Я надеюсь, что наоборот.
— Твоего дедушки, хорошо, тут не было. Он бы этих людишек убил. Задушил бы голыми руками. — Лу взял у меня фляжку и бутерброд в пергаментной бумаге. — И вот еще что, Билли...
— Что? — Я разворачивал свой бутерброд.
— Лучше не рассказывать ему про это приключение.
— Почему же?
— Боюсь, старик что-нибудь выкинет в ответ. Зайдет слишком далеко. Лучше не рассказывать.
— Согласен, Лу, если ты так считаешь.
Лошади, привязанные к ближайшей сосне, зачастили копытами, когда мы собрались поесть. Лу посмотрел в их сторону.
— Эй вы оба, не слыхали разве, лев поблизости бродит.
Кони внимательно глядели на Лу.
— Не кто-нибудь, — он сказал. — Лев.
Оба коня стояли не шевелясь. Лу улыбнулся мне:
— Теперь и поесть можно.
Отдохнув с часок в полуденную жару, мы снова сели верхом и продолжили подъем в гору. Остаток дня провели в поисках рыжей лошадки, сворачивали на разные тропки, обследовали заросли дубняка и чащи можжевельника. Достигнув того места, где в проселок вливалась старая старательская тропа, осмотрели и ее, проехали по следам джипа несколько миль на север и уткнулись в испытательный центр на Белых песках. Железные ворота были на засове, а железный забор тянулся на восток сколько хватало глаз, вниз по холмам и сквозь равнинную пустыню, с западной же стороны уходил по склону к прогалу меж Ворьей горой и началом хребта Сан-Андрес. В восьмидесяти милях от точки, где мы стояли, развлекаясь надписями «Не подходи — опасно!», находился пункт, в котором был произведен взрыв первой атомной бомбы.
