Холмы все ближе. Одинокие можжевельники на их северных склонах казались больше, но видны были не яснее, не четче, нежели с пятимильного расстояния. Воздух в этом краю, если только безветренно, чист на удивление, одним только светом и пропитан да озоном, обещанием молний. Хорошо в нем и дышать и видать.
Прямо впереди холмы прорезал каньон, в его устье стояли кораль, и ветряк, и чан, полный воды. Рядом топталось стадо, по-оленьи сторожко наблюдало, как мы приближаемся. Лошади ни единой. Мы остановились.
— Давайте-ка, — предложил дедушка, — покуда они в перепуге не затоптали проселок, округу обследуем, не бродил ли тут конь.
— А, по-твоему, лев не мог на него напасть? — спросил я.
— Нет.
— Уж больно много чести для льва одолеть взрослого коня, — подхватил Лу. — Даже такого простачка, как Лентяй.
— Лентяй не простачок, — возразил я.
— Чем ты это докажешь?
— А на человека лев нападает?
— Чего ради? — сказал дедушка.
— Ради мяса.
— Лев, — усмехнулся Лу, — никогда на человека не нападет, разве что сам очень стар или очень болен, чтобы добыть себе благородную дичь. Или затравлен, или обозлен, или ранен, или рассержен, или любопытен, или проголодался сильно, или просто подлого характера.
— Благодарю за ответ.
— Джентльмены, вы готовы продолжить путешествие? — спросил дедушка.
— Да.
— Значит, встретимся за сто восемьдесят градусов отсюда.
Он двинулся, забирая по широкому кругу вправо, вокруг ветряка и стада, по пути всматриваясь в землю. Лу тронул вправо, я за ним.
— Что мы ищем? — задал я вопрос.
— Следы. А ты чего ищешь?
— Стычки.
— Крутой ты парень, Билли Старр. Но не в ту ты степь заехал. Публика здешняя не любит стычек. Даже и публики не любит. Оттого именно тут и расселилась.
— А ты почему, Лу, живешь в Аламогордо? Тут тебе больше не нравится?
Он уставился в плотную песчаную плоскость, стелившуюся под ноги лошадям.
— Корова с теленком. Ящерица. Кукуль. Опять коровы. Лошади нет. Ворон. Другая ящерица. Птичья мелочь. Корова с теленком. Койот. Все сюда на водопой ходят.
— Почему, Лу?
Он не отрывал глаз от земли.
— Почему, Билли? Бывает, взбредет кое-что в голову, — заговорил он медленно и негромко. — Порой хочется совершить что-нибудь по-крупному. Сыграть роль в событиях, сказать свое слово, так ли события идут и развиваются. Уверяю тебя, мне тут нравилось, очень даже. Но десять лет — большой срок. Мир меняется, Билли. Дед твой не желает того признавать, но мир меняется. Аж Новая Мексика теперь часть этого мира. Совсем скоро ты поймешь, о чем я речь веду.
