– Почти угадали, Энтони – ровным счётом с пятнадцати, – кивнул медик. Раньше тут жила Илла Сантини, специалист по нервным болезням – она увлекалась цветоводством: оно как я понял было для неё единственно отдушиной.
– А где она сейчас?
– Умерла полгода назад. Была еще не старая, но... почти пятнадцать лет в плену, без всякой надежды – не шутка. Перед смертью как вспоминал доктор Айво, всё плакала, что больше не увидит дочерей, оставшихся в её мире...
Грустно кивнув, Антон протянул руку к необычному чёрно-синему цветку.
Тот внезапно затрепетал огромной бабочкой, и взмыл в воздух, прихотливо подплясывая.
Ошеломленный Скиров невольно отпрянул – перед ним было неведомое существо, напоминавшее фигурно вырезанный из бумаги многоугольник, распяленный на каркасе, в центре которого был мохнатый черный цилиндрик с россыпью фасеточных глаз.
Издав тонкий писк, создание принялось подниматься всё выше по расширяющейся спирали.
– Испугались?? – в голосе Н'Губи прозвучала ирония. Это паукрыл. Не слышали никогда – это совсем особый род местной живности, ни на что не похожий.
Они вообще безвредные – хотя ближе к экватору встречаются виды с размахом летательной перепонки в три метра, которые могут даже полакомиться человеком. Говорят в древности они вообще были гигантскими... Но обычно они размером не больше крысы.
Проводив взглядом жутковатого летуна, Скиров вернулся в дом и опять сел за комп.
…В прежней жизни название Эялла ему попадалось ровным счетом два раза.
Первый раз – в школе, в энциклопедии для подрастающего поколения из серии "Мир каков он есть" или "То что школьнику следует знать о космосе" – он уж не помнит.
Там этот мир в нескольких абзацах характеризовался как "изолированная человеческая цивилизация, до недавнего времени развивавшаяся в полном отрыве от Ойкумены" и "последнее великое открытие в сфере звездоплавания". И всё.
Вторым источником знаний была старая статья корифея космической историографии Олафа Свенсона, где он в пух и прах разносил какого-то Току Катаяфу, безграмотно и тенденциозно по мнению Свенсона работавшего с летописями и хрониками Эяллы, и в следствии этого разработавшего абсурдную гипотезу "предколонизационного заселения" и "переселенческого палеоконтакта".
Статья ему попалась случайно во время работы над магистерской диссертацией, и внимания его не привлекла.
Теперь он поневоле восполнял пробел. И поражался – как всё это могло пройти мимо его внимания – внимания человека, всерьез занимавшегося сравнительной историей культур.
