Наследник | страница 7
— Шарги, сколько осталось до посадки?
— Полчаса. Если будем идти с такой же скоростью.
— Вокруг ничего не видно — есть ли флаеры или другие аппараты? Может, засечешь какую-нибудь боевую активность — пушки, ракеты, бластеры?
— Ничего. Пространство пустое, кроме птиц и каких-то летающих тварей, ничего нет.
— А что за летающие твари? — поинтересовалась Лера.
— Не знаю. Аналогов в моей памяти нет. У Коса — тоже. То ли птицы, то ли… в общем, не знаю. Сядем — разберемся. Нас ведут на свободное место в северной части космодрома.
— Все. Мы на месте, — объявил Шаргион. — Сканирую окрестности. Чисто. Кроме тех существ, что разбирали звездолет. Они движутся к нам со скоростью десять километров в час. Будут здесь часа через два или чуть раньше.
— Я все не могу понять — что за сила у этой штуки, что она смогла посадить Шарги! Да его мощь превосходит силу многих планет! КАК это возможно?! — не могла успокоиться Лера, обращаясь к мужу.
— Не заморачивайся. Узнаем. Готовься к выходу: полная экипировка — броня, лучеметы. Возьмем пару киборгов — мало ли кто нас встретит. И вот еще что… вначале я выйду один, потом уже ты. Шарги, нас больше не вызывают? Кстати, а почему ты изображения не дал того, кто вызывает?
— А не было изображения. Помехи, и все. Голос дребезжит, язык какой-то странный, такого в базе данных нет. Как птичий — щелкает чего-то, модулирует. Дать звук?
— Не надо. Смысла никакого. Гравиплатформу давай. Флаеры пока трогать не будем — не нравятся мне обломки флаеров вокруг. Что-то нечисто. Может, сбивают?
— Слава, может, я все-таки с тобой пойду, а? Ну чего ты один? Я хоть прикрою, если что…
— Отсюда прикроешь. Встанешь у выходной диафрагмы с бластером наготове. Но без команды не стреляй, слышишь?
— Слышу, — обиженно кивнула Лера и пошла из рубки, всем своим видом выражая неодобрение действиям мужа. Слава автоматически проводил взглядом ее стройную фигурку, едва прикрытую узкими шортами, и усмехнулся: война войной, а… В общем, и на войне есть место любви.
Шаргион плавно опустился на плато, даже не дрогнувшее под его весом, — пятикилометровая лепешка должна иметь огромную, просто невероятную массу. Он возвышался над космодромом как гора, и все корабли, что стояли на плато, в сравнении с ним были карликами. Почти все. Некоторые экземпляры достигали в длину до километра, и Слава гадал, что это были за сооружения.
Вся соль была в том, что не менее половины этих дредноутов вообще не могли садиться на планеты! Они разрушились под своим весом — как вот этот шар, сильно напоминающий один из линкоров Алусии, настолько сильно, что у Славы даже заныло сердце: ему вспомнилось, как они пробивались через строй таких плюющихся огнем монстров и каждая клеточка Шаргиона рвалась от боли, получая все новые и новые удары. Это трудно забыть. Просто невозможно. Шаргион будет помнить это вечно, пока жив, и Слава вместе с ним.