Анелия Искренова достала носовой платок, но не приложила его к глазам, как я ожидал. Ее руки оставались спокойными, пальцы не дрожали; она, очевидно, тянула время.
— Трудно объяснить в двух словах… Тринадцатого февраля, днем. Искренов приказал мне порвать с Павлом. В принципе, муж давно знал о нашей связи и не имел ничего против — она его забавляла. Искренов тот человек, который умеет превратить даже собственное несчастье в забаву.
— Это я уже слышал.
— Я была в ванной. Он ворвался, выключил воду и больно вывернул мне руку. Я была потрясена, потому что он никогда не занимался рукоприкладством, предпочитал унижать более изощренным способом, не оставляя при этом следов. Он устроил нелепую сцену ревности, я чуть было не вывалилась из ванны. Он вопил, что все Объединение, мол, знает, что секретарши хихикают у него за спиной, а генеральный директор даже спросил: «Как у тебя, приятель, обстоят дела с Покером?» Мне показалось это абсурдным, но в глазах мужа я прочитала что-то необычное, грозное, что заставило меня отнестись к его словам всерьез.
— И вы из-за какого-то нелепого скандала согласились отказаться от «бесподобного» любовника?
— Видите ли, товарищ Евтимов, вы не знаете Искренова… Я всегда его остерегалась; меня пугали и его милосердие, и раздражительность. — Сейчас она казалась действительно искренней. — Я позвонила по телефону Павлу, он был сонный и кислый, но согласился меня принять у себя около трех часов.
Я забарабанил пальцами по столу. Анелия Искренова выдержала мой испытующий взгляд. Ее глаза потемнели и стали холодными, как отполированный мрамор: в них все отражалось, но ничего не было видно.
— Расскажите подробнее, как прошло ваше прощание с Павлом Безинским.
— Он был один и накачивался виски. На столе стояли два бокала, что меня удивило. Но, главное, меня поразило то, что он пьет. Я наспех ему рассказала о сцене в ванной и попросила не встречаться хотя бы ближайшее время. Искренов быстро отходит.
— Меня интересует реакция Безинского.
— Ну, если она вас так интересует… Он шутливо шлепнул меня по заду.
— Я не имел в виду такие подробности.
— Как я и ожидала, Павел воспринял мои слова совершенно равнодушно. Я давно ему наскучила. Он просто меня терпел, и я это знала.
— Были ли у вас с Безинским более существенные разногласия — ну, скажем, ревновали ли вы его к своей дочери?
— Я живу в конце двадцатого века, товарищ Евтимов. Читала «Милого друга», но страдания героев Мопассана мне, увы, глубоко чужды. Я боялась за своего ребенка… но никогда не испытывала ревности, особенно к Павлу. Разве можно сердиться на воду, которую не удержишь в ладонях?
