— Как-то! Такое чувство, будто тебя высекли крапивой.
— Почему бы тебе не заняться чем-нибудь полезным? И настроение бы поднялось. Можешь изучать какую-нибудь философию — индийскую, например, — или что-нибудь в этом роде… Хотя, абстрактные измышления, возможно, не лучшая пища для твоего практического ума.
— Я думал заняться алгеброй, в школе не обращал на нее особого внимания, но я перерешал столько геометрических задач на этом проклятом потолке, что вся математика мне опротивела…
— А как насчет кроссвордов? Если хочешь, я принесу тебе сборник.
— Боже упаси…
— Кроссворды можно составлять самому. Говорят, это даже интереснее.
— Возможно. Но словарь весит несколько фунтов, кроме того, я ненавижу пользоваться справочниками.
— Я забыла, ты в шахматы играешь? Можно решать шахматные задачи: белые начинают и дают мат в три хода, и так далее…
— Шахматы интересуют меня только с декоративной стороны.
— Декоративной?
— Очень изящные фигуры: кони, пешки и все остальное. Весьма элегантно.
— Какая прелесть! Могу принести тебе шахматы… Ладно, ладно, никаких шахмат… Не хочешь ли заняться каким-либо расследованием? Тоже своего рода математика — отыскивать ответы на нерешенные вопросы.
— Ты имеешь в виду преступления? Я все свои уголовные дела знаю наизусть. С ними ничего сделать нельзя — во всяком случае, пока я тут валяюсь.
— Нет, я вовсе не имела в виду твою работу в Скотленд Ярде. Я хотела предложить кое-что более, — как бы сказать… — более классическое. Что-нибудь из тех тайн, что веками мучили умы…
— Например?
— Ну, скажем, «письма из ларца».
— Только не Мария Стюарт!
— Почему бы нет? — спросила Марта, которая, как все актрисы, видела шотландскую королеву сквозь дымку белой вуали.
— Меня может заинтересовать дурная женщина, но глупая — никогда.
— Глупая? — воскликнула Марта хорошо отрепетированным низким голосом Электры.
— Очень даже.
— Алан, как ты можешь!..
— Если бы она носила другой головной убор, а не корону, никто бы о ней и не вспоминал. Только из-за короны на нее и зарились.
— Ты считаешь, что в летней шляпке она не любила бы столь же страстно?
— Она никого никогда не любила, в шляпке или без.
На лице у Марты отразилось такое возмущение, какое ей только могли позволить вся жизнь, проведенная в театре, и час, затраченный на косметику,
— Почему ты так думаешь?
— Мария Стюарт была шести футов ростом, а почти все чересчур крупные женщины холодны в любви. Спроси любого врача.
Сказав это, Грант тут же подумал: почему раньше, за все годы их знакомства, с тех пор, как Марта впервые использовала его в качестве запасного спутника, ему не приходило в голову, что спокойное отношение актрисы к мужчинам связано с ее высоким ростом. Но Марта не провела параллелей — она продолжала думать о своем кумире.
