Я оделся очень легко и, выйдя на улицу, понял свою ошибку. Я сразу вспомнил ту ночь и девушку-ампутацию, притаившуюся в темных дворах.
Как ни удивительно, этой ночью было новолуние. Я шел к остановке, мечтая поскорее оказаться в автобусе. Я глядел под ноги, боясь поскользнуться. Возле остановки был маленький освещенный скверик с лавочками и фонтанчиком, засыпанным землей и много лет уже исполняющим функции клумбы. Летом здесь всегда полно распивающей пиво молодежи. Зимой — только снег и холод.
Когда я подошел к остановке, в скверике уже были люди. Их было человек двадцать, в основном такие же, как я, работники далеко расположенных предприятий. Они окружили одну из лавочек и, бурно жестикулируя, что-то обсуждали. Сначала я почувствовал удивление, но когда из темноты шоссе выпрыгнули два желтых пятна, и карета скорой помощи с визгом остановилась у обочины, удивление прошло. Я бросился в толпу, расталкивая людей руками и задыхаясь от ужаса.
Она сидела на лавочке. Голова ее была непокрыта, а легкое пальто с большими квадратными пуговицами расстегнуто. Она улыбалась, морщины на ее лице разгладились, а седина была незаметна в полутьме. Ей снова было столько, сколько и должно было быть — чуть меньше тридцати.
Я стоял и тяжело дышал. Руки мои тряслись, но не от холода. Знакомая, что ли? — спросил какой-то мужчина. Я закрыл глаза, сдерживая дыхание.
— Нет. Я обознался… — тихо ответил я и, развернувшись, побрел прочь от остановки.
На работу я в тот день не пошел, и в следующий, и в следующий, и таких дней было много. Иногда полезно иметь знакомых врачей. Я пошел туда, где одинокий фонарь наполнял двор угрюмым мутным светом. Я сошел с тропы и увидел маленький продолговатый след на снегу. Снял перчатку и довольно быстро нашел в сугробе кольцо с двумя большими ключами на нем. Открыл подъездную дверь, поднялся по чистому свежевыкрашенному подъезду и вошел в маленькую квартиру. Не задерживаясь и не раздумывая, я разулся.
Альбом лежал на том же самом месте. Я не стал его открывать, просто положил в пакет и, быстро обувшись, ушел.
Выйдя из подъезда, я остановился на тропе и, недолго подумав, закинул ключи в снег. Обратной дороги не было, и ключи были больше не нужны ни ей, ни мне.
Дома я позвонил на работу и сказал, что заболел. Мне было все равно, что обо мне подумает начальство.
Потом я сел в кресло и открыл альбом. Под дарственной надписью появилась приписка. Я долго смотрел на нее, ощущая жжение в глазах. Приписка была очень короткая, всего два слова: "С Любовью" и дата. Приписка была сделана несколько часов назад.
