- Да пошел ты… - Нуккид отмахнулся от Прасета здоровой рукой, сделал несколько шагов, направляясь к входной двери, и едва не споткнулся, наконец заметив меня. - Киу!
- Что здесь творится?
Драка и исчезновение заставили меня сразу подумать о Луисе, но с чего вдруг тому стоило нас опасаться, я никак не могла взять в толк.
- Ничего, - буркнул Нуккид и мотнул головой в сторону мастерской. - Он там. Ждет.
Я кивнула и пошла в указанном направлении. Нуккид остался в прихожей вместе с Прасетом. Возможно, им было поручено охранять вход в квартиру, или же дело было просто в том, что здесь не ощущалось враждебной магии. Я не знала, насколько очистилась студия за прошедшие дни и было ли безопасно находиться там сейчас. Запаха благовоний я больше не чувствовала, но ведь сам по себе он ничего не значил.
Пройдя дальше по коридору и свернув налево к студии, я увидела, что вообще все двери в квартире Эмили были распахнуты настежь. А судя по тому, как хорошо было слышно, что происходит внизу на улице, то и не только двери. Полная вентиляция помещения? Насколько это эффективно против сильной магии? Впрочем, Пхатти виднее, решила я.
Демон стоял на том месте, где до этого лежало тело Эмили, единственном участке пола, который не был изрисован. Он стоял, заложив руки за спину, спокойно и внимательно рассматривая узоры вокруг, словно читая их. Что ж, вполне возможно, что они говорили ему больше, чем мне. Для меня они были просто хаотичным сплетением ветвей и набором ярких пятен, для него - кто знает? Я слышала, что при некоторых ритуалах шаманы используют собственную кровь, а иногда и Имя. Может, этот был как раз из таких, и знающий взгляд мог разобрать индивидуальный почерк убийцы.
Я остановилась на пороге, не спеша зайти и не желая отвлекать Пхатти, когда он в кои-то веки был занят нужным и важным делом. Он не использовал силу, просто смотрел, и все же я ощущала какую-то незримую ауру вокруг него. Глазами я не видела в нем ничего особенного, но все же улавливала, как изменялись энергетические потоки, натыкаясь на эту ауру, как они приобретали особенную окраску, соприкасаясь с ним и огибая его. Не окраску, конечно, потому что, разумеется, ни о каких цветах речи не шло. Не звук и не запах, но все вместе. Сложно объяснить ощущение, которое возникает от близости кого-то столь могущественного. Как будто бы легкое покалывание на коже, легчайшие электрические разряды, которые не смог бы уловить ни один из самых точных приборов.
