— Золотой человек! — веско говорил про Мурашева Никита Дубняк. — Обо всех заботится.
За ним и другие начинали верить, что Петр Андреевич за все село печальник. Не он ли предложил мужикам — хоть и стара трава, а косить? На худой конец пригодится и скоту. Он же привез из Ольгинки муки пудов двести и по божеской цене тем, у кого хлеба не было, продал. Самую малость набавил себе за труды. А кто овец закупил у киргизов и пригнал в село? Он же кое-кому до весны и в долг дал.
— Свои, братья! — вздыхал Мурашев. — Денег не будет — в работе поможете…
Мудрено ли, что его слово всегда первое?! Вот и село Родионовкой назвали по его слову, и хохлы не спорили; кое-кто и поморщился, но смолчал.
В октябре переселенцы были в своих домах и дворы теплые понаделали. Крыши покрыли камышом — озеро недалеко.
Петр Андреевич в город съездил — до него восемьдесят верст, — привез чаю и еще кой-какого товара, а потом подрядил киргизов за чай сено возить на все село: мужики ему платили, а с киргизами он дела вел. С его помощью и коров покупали. И поросят он со старшим сыном достал. «Истинный благодетель для всего села!» — говорили между собой родионовцы.
Старики было просили его сан духовный принять: без священника трудно, кругом православные, а в мясоед свадьбы можно бы играть. Но Мурашев от предложенной чести отказался, со вздохом промолвив: «Недостоин, братцы! О мирском много пекусь», — и предложил просить Гурьяна Трофимовича Проклова.
Мурашев и Гурьян Трофимович дружили еще в старой Родионовке — оба были начетчиками. Когда собирались ехать в Сибирь, Петр Андреевич про себя подумывал, не помешает ли ему Проклов священный сан получить. Доброхотными подаяниями верующих можно было не плохо кормиться.
Отказался от этой мысли Петр Андреевич после Петропавловска. Прекратил церковные собеседования, псалтырь отдал жене, чтобы в сундук уложила, и, забрав в обозе власть хозяина, исподволь стал по церковным делам выдвигать Гурьяна, ссылаясь при спорах о божественном на него; дружба их стала крепче.
Предлагая Гурьяна Трофимовича обществу попом, Мурашев рассчитывал с его помощью и в дальнейшем крепко в руках держать своих «братьев во Христе». «И в торговле помощь „батюшки“ ой как может пригодиться!» — думал он.
В покорности Проклова Петр Андреевич не сомневался. Что Гурьян сам-то знает? Только и всего, что чуток вызубрил тексты! Во всех религиозных спорах всегда за его, Мурашеву, спину прятался. Умом недалек, по характеру труслив — посмеет ли он ему в чем перечить?
